"Кирилл Партыка. Подземелье " - читать интересную книгу автора

органов, видеосъемку тела убитой женщины, произведенную "шутниками"
оперативниками.
Раиса узнала, как выглядят тело "ссучившегося" вора после разборок с
бывшими корешами. Кореша, посрамляя инквизицию, два дня пытали отступника на
заброшенной даче, а затем зарыли обезображенный труп, загнав в задний проход
символический сук.
Содрогаясь, Раиса несколько раз пыталась пресечь это жуткое
повествование, ловила ртом его губы, терлась грудью о холодное, мокрое от
пота плечо, но он отстранялся и упорно отхаркивал свои рассказы, словно
чахоточную мокроту, мало заботясь о том, слушают его или нет.
Он поведал о человеке, обманом зазвавшим к себе в "малосемейку"
семилетнюю девочку, угостившем ее конфетами и вином... И как он, получив
свое, переломал жертве кости и гортань. А потом для верности размозжил
девчушке голову бутылкой и истыкал уже мертвое тельце ножом.
Его взяли с поличным, благодаря соседу, прожженному зэку. Тот обратил
внимание на то, как долго задерживается в комнате напротив малолетняя
гостья, и по своей прожженности заподозрил неладное. Про такую шнягу даже
ему сообщить ментам оказалось не "западло".
Изверга били поочередно смертным боем чуть не до самого суда опера в
кабинетах и уголовники в камерах - с молчаливого согласия прокурора и
казенного адвоката.
Все равно ведь "вышку" не дадут.
И еще он рассказал о молодых ублюдках, которые, вымогая деньги, на
глазах у матери долго, минута за минутой, душили удавкой четырехлетнего
ребенка. И о несчастной пятнадцатилетней потаскушке с ее вероломным
дружком-солдатом, которые никак не хотят оставить его в покое даже здесь. И
еще, и еще...
- Замолчи! Хватит! - закричала, наконец, Раиса.
Теперь и ее трясло.
- Брось, брось, к чертовой матери, эту работу! Ты же сбрендишь. Ты уже
сбрендил!
Пьешь, как алкоголик. Думаешь, незаметно?
Она вскочила, заметалась в поисках сигарет. Сергей неподвижно сидел на
постели, все еще витая в мире химер, и от этого Раису брала оторопь не
меньше, чем от его патологических россказней. Не зная, что делать, она
плеснула в стакан коньяку, поднесла ему.
- На. Да на же!
- Зла столько!.. - сказал он, переводя дыхание. - Мне кажется иногда -
я его кожей чувствую, как бы это сказать, осязаю, что ли. Как радиацию.
- Радиация-то как раз и неосязаема. Курчатов! Зато потом от нее
лейкемия.
Она видела, что ему не хватает слов, но давно требуется поделиться с
кем-то своим неподъемным грузом. Почему с ней? Кто она ему? Что, кроме
брезгливой жалости, можно испытывать к этому пьющему, заплутавшему в дебрях
собственных рефлексий мужику? Но инстинктом, дарованным женской природой и
собственным одиночеством, чуяла Раиса, что не так все просто, не только от
слабости пьянство, и не от одного пьянства шизня.
Она села рядом, обняла, сунула ему в губы дымящуюся сигарету.
- Не своим ты делом, дружок, занимаешься. Надо тебе с такими занятиями
кончать.