"В.Пашинин. У берегов студеного Баренца (Повесть) " - читать интересную книгу автора

процедура, когда у разведчиков выпадали дни затишья! Брился Жданов не сам -
в роте был солдат Смирнов, работавший до войны парикмахером в шикарном, с
"Entr" на двери, салоне Елабуги. Обвязав шею Жданова полотенцем, он долго
взбивал пену, тщательно мылил помазком щеки, потом чуть ли не с час правил
бритву.
В общем, слова тут бессильны - это была какая-то цирульная феерия. А
что ее вызвало? Все проще простого. Какими-то перьями, как у Аркашки
Счастливцева, росла бороденка у Жданова... Он же мечтал о такой, как у Жюля
Верна, которым бредил с юных лет и зачитывался в библиотеке Ленинградского
дома пионеров. Вот и скоблил щеки, чуть не сдирая кожу, потому что где-то
слышал - и знаток Смирнов утверждал! - после бритья борода растет густо.
Двадцать один год был старшему лейтенанту Жданову. Будь это сегодня,
он, прекрасный лыжник, выступал бы в соревнованиях по группе юниоров и в
газетных отчетах о нем и его друзьях писали бы, как ныне модно писать:
"ребята"...
К "ребятам", если судить о разведчиках по их характерам и поступкам,
ближе всего подходил боец группы ефрейтор Сергей Белозеров.
Любопытная вещь: и на службу в армию, и в разведроту оп пришел со своим
односельчанином Николаем Туровым, и сейчас, на боевом задании, оба
действовали в паре. Но как уживаются и ладят между собой эти два ярославца,
долгое время никто понять не мог.
Они даже в школе ФЗО, готовившей столяров и плотников, когда-то учились
вместе. Но только как учились? Туров действительно готовился стать мастером,
а его дружок... Этот стучал на деревянных ложках.
И где только не стучал! И в самодеятельном кружке училища, и в
городском ансамбле "Трудовых резервов" Ярославля, и в областном, и в Москву
на смотр юных дарований его возили.
И там тоже стучал. Да еще как! Белозерова не раз отмечали дипломами и
грамотами.
Свои заслуженные ложки, атласную красную рубаху, плисовые шаровары и
хромовые сапоги он предусмотрительно взял па призывной пункт, и, пожалуй,
так бы и дальше пошло, опять бы колотил ложками в каком-нибудь окружном
хоре...
Началась война.
В бой Белозеров и Туров вступили в апреле сорок второго, у Западной
Лицы, когда враг жестоко подавил попытку наших войск перейти в наступление.
Оба, стрелки-автоматчики, получили ранения, а после госпиталя вместе пришли
в разведку. Туров потому, что был упорен, всегда старался выйти на самое
главное направление, Белозеров потому, что разве дрота - подразделение
отдельное, над ним ни комбатов, ни комполков, а сразу генерал-комдив, и,
следовательно, ты на виду у высокого начальства.
Вскоре он, конечно, узнал, что это за вид и почем фунт лиха...
Но оказалось, что этот парень отнюдь не робкого десятка и пастырей до
невозможности. Маленький, шустрый, с бегающими острыми глазками, он всегда
лучше других знал, что и как нужно делать в данный момент.
Когда после трудного поиска разведчики, едва добравшись до нар, в
изнеможении валились с ног, Белозеров предусмотрительно бодрствовал. Он
знал, что в любую минуту может нагрянуть корреспондент из дивизионной, а то
и армейской газеты, дивизионное и даже корпусное начальство.
И тогда откуда что бралось! Нет, он не врал, он точно придерживался