"Кэтрин Патерсон. Великолепная Гилли Хопкинс ("Тропа Пилигрима") " - читать интересную книгу автора

телик с антенной-усами, похожими на уши кролика. В доме Нэвинсов, по крайней
мере, был цветной.
У стены справа, между дверью и коричневым креслом, стояло черное
пианино, а перед ним - коричневый запыленный табурет. Гилли схватила с
дивана подушку, смахнула пыль с табурета и плюхнулась на него.
Мисс Эллис, усевшись в коричневое кресло, метнула на нее гневный взгляд.
Троттер опустилась на диван и с усмешкой заметила:
- Хорошо, что нашлась добрая душа - будет кому перегонять пыль с места
на место. Правда, Уильям Эрнест, детка?
Уильям Эрнест забрался на диван и улегся позади Троттер, как большая
подушка; время от времени он высовывал голову из-за ее спины, чтобы
взглянуть на Гилли. Она дождалась, когда Троттер и мисс Эллис занялись
разговором, и наградила маленького Уильяма Эрнеста страшнейшей из гримас,
какие были у нее в запасе, - подобием улыбки вампира Дракулы и великана
Годзилы. Грязная мордашка скрылась быстрее, чем исчезает в раковине под
струей воды колпачок от тюбика с зубной пастой.
Гилли невольно хихикнула. Женщины повернулись к ней. На лице Гилли сразу
же появилось выражение "а-я-то-тут-при-чем?".
Мисс Эллис поднялась с кресла.
- Мне пора возвращаться в контору, миссис Троттер. - Колючие голубые
глаза уставились на Гилли. - Сообщите нам, пожалуйста, если возникнут
какие-либо осложнения.
В ответ Гилли подарила мисс Эллис самую мерзкую свою улыбку. Троттер с
трудом поднялась с дивана.
- Не беспокойтесь, мисс Эллис, - сказала она, - Уильям Эрнест, Гилли и
я уже почти друзья. Мой покойный муж Мэлвилл, земля ему пухом, бывало,
говорил: "Для Троттеров нет чужих людей". Если бы он сказал "чужих детей",
он бы не ошибся. Нет такого ребенка, с которым я не нашла бы общего языка.
Гилли еще не умела вызывать у себя рвоту. А если бы могла, то с каким
удовольствием облевала бы ее - в ответ на такие речи.
Вместо этого Гилли задрала ноги вверх и, повернувшись на табурете к
пианино, принялась барабанить по клавишам - "Сердце и душа" - левой рукой и
"Собачий вальс" - правой.
Уильям Эрнест скатился с дивана и бросился из комнаты следом за
женщинами.
Гилли осталась в одиночестве вместе с пылью, расстроенным пианино и
чувством удовлетворения - на этот раз ей удалось войти в этот дом с левой
ноги. Один - ноль в ее пользу.
"Пока командовать парадом буду я, - подумала она, - можно вытерпеть
все - жирную опекуншу, запуганного недоумка, пропыленный дом. Неплохое
начало".



ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ПРИХОДИТ К УЖИНУ

Комната, куда миссис Троттер привела Гилли, была почти такой же
величины, как новый рафик семьи Нэвинсов. Большую ее часть занимала узкая
кровать, и даже такой худышке, как Гилли, пришлось влезть на нее и встать на
колени, чтобы выдвинуть несколько ящиков из стоящего рядом комода. Троттер