"Константин Паустовский. Кордон "273" (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

превращали заросли в живой, шевелящийся мир листвы. Глаз отдыхал от
созерцания могучего и разнообразного зеленого цвета.
Полет птиц разрезал этот искристый воздух: он звенел от взмахов птичьих
крыльев.
Лесные запахи набегали волнами. Подчас трудно было определить эти
запахи. В них смешивалось все: дыхание можжевельника, вереска, воды,
брусники, гнилых пней, грибов, кувшинок, а может быть, и самого неба... Оно
было таким глубоким и чистым, что невольно верилось, будто эти воздушные
океаны тоже приносят свой запах - озона и ветра, добежавшего сюда от берегов
теплых морей.
Очень трудно подчас передать свои ощущения. Но, пожалуй, вернее всего
можно назвать то состояние, которое испытывали все мы, чувством преклонения
перед не поддающейся никаким описаниям прелестью родной стороны.
Тургенев говорил о волшебном русском языке. Но он не сказал о том, что
волшебство языка родилось из этой волшебной природы и удивительных свойств
человека.
А человек был удивителен и в малом и в большом: прост, ясен и
доброжелателен. Прост в труде, ясен в своих размышлениях, доброжелателен в
отношении к людям. Да не только к людям, а и к каждому доброму зверю, к
каждому дереву.
Недаром дядя Леша все беспокоился, вздыхал и ждал дождя: уж очень
пересохли леса, и как бы от любого пустого случая не вспыхнул пожар.
Когда на третий день лес затянуло с утра серой дождевой дымкой, дядя
Леша радовался и бормотал:
- Дождик-то! А! Хорош дождик! А то лес как трут: того и гляди, сам
загорится!
По ночам вокруг кордона трубили лоси, и дядя Леша сокрушался, что
слабовато в этом году трубят, меньше стало лосей, уж очень их режут волки. И
решил послать сына в Клепики к тамошним охотникам с просьбой устроить облаву
на волков.
К вечеру первого дня вернулись из лесного обхода две дочери и два сына
дяди Леши. Мы застали их, смущенных и взволнованных, когда они умывались на
маленьком озерке рядом с избой.
Девушки неистово терли мелом и без того ослепительные зубы, а вечером
вышли в горницу к чаю в шуршащих праздничных платьях, смуглые,
золотоволосые. Даже опущенные ресницы не смогли скрыть блеска их глаз.
Старший сын был сдержан, очень вежлив, говорил с нами о Москве, об
"Угрюм-реке" Шишкова (он только что прочел эту книгу), о своей затаенной и
уже осуществившейся мечте: он уезжал на днях во Владимир учиться в лесной
техникум. А младший молчал, улыбался и тихонько наигрывал на гармонике:

Старинный вальс "Осенний сон"
Играет гармонист...

Девушки скоро перестали стесняться. Они сидели за столом, подпершись
ладонями, жадно слушали наши разговоры и пристально смотрели на нас
туманными радостными глазами. Должно быть, мы казались им пришельцами из
большого, смертельно заманчивого мира, куда они рано или поздно все равно
попадут.
Дня через два выяснилось, что дядя Леша с семьей не единственные