"Чезаре Павезе. Прекрасное лето " - читать интересную книгу автора

- Что там искала, - сказал Родригес. - Она сохнет по тебе.
Портьера в глубине комнаты раздвинулась, и из-за нее вышла Амелия. Она
бросилась на Родригеса, а тот, оторвав зубами кусок булки, обежал вокруг
стола, как будто они играли в догонялки. Амелия была без шляпы и казалась
взбешенной, но посреди комнаты остановилась и стала смеяться. Однако у нее
это плохо получалось.
- Мы не знали, что это ты, - сказал она.
- А, вы ужинали, - сухо сказала Джиния.
- У нас маленький интимный ужин, - сказал Родригес. - Но оттого, что
нас трое, он будет еще интимнее.
- Ты искала Гвидо? - спросила Амелия.
- Я зашла на минутку, но меня ждет Роза. Уже поздно. Амелия крикнула
ей:
- Постой, дуреха! Но Джиния сказала:
- Я не дуреха. - И сбежала вниз по лестнице.
Она уже завернула за угол, когда услышала позади дробный стук каблуков:
кто-то бежал за ней. Это была Амелия, без шляпы.
- Почему ты уходишь? Неужели ты поверила Родригесу? Джиния, не
останавливаясь, сказала:
- Оставь меня в покое.
Много дней при воспоминании об этом у нее колотилось сердце, как будто
она еще убегала из студии. Когда она думала об Амелии и Родригесе, у нее
сжимались кулаки. О Гвидо она даже не осмеливалась думать и не знала, как
увидеться с ним. Она была уверена, что потеряла и его.
Наконец она сказала себе: "Я просто дурочка, почему я вечно за кем-то
бегаю? Я еще не научилась быть одной. Кто захочет меня видеть, сам придет ко
мне".
С этого дня она успокоилась и думала о Гвидо без волнения и стала
обращать больше внимания на Северино, который подчас удивлял ее: когда ему
что-нибудь говорили, он, прежде чем ответить, смотрел в землю и никогда не
поддакивал тому, кто говорил, а все больше отмалчивался. Но вообще-то он был
совсем не глуп, хоть и мужчина. А вот она до сих пор вела себя, как Роза.
Немудрено, что с ней и обращались, как с Розой.
Она больше никого не искала, не ходила в кино и в танцзал, а
довольствовалась тем, что одна слонялась по улицам и иногда добиралась до
центра. Стоял ноябрь, было холодно, и в иные вечера она садилась на трамвай,
сходила у пассажа и, немного побродив, возвращалась домой. Она все надеялась
встретить Гвидо и всем солдатам мимоходом заглядывала в лицо. Как-то раз
она - только так, посмотреть - с бьющимся сердцем подошла к кафе Амелии. Там
было много народу, но Амелии не было.
Дни тянулись медленно, но из-за холода легче было усидеть дома, и в это
унылое время Джиния думала, что такого лета, как прошлое, ей уже никогда не
видать. "Теперь я другая женщина, - думала она, - просто не верится, что я
была тогда такая шальная. Мне это чудом сошло с рук". Ей казалось
невероятным, что в будущем году опять наступит лето. И она уже представляла
себе, как она теплым вечером идет по бульварам, одна, с покрасневшими от
слез глазами, и ходит так изо дня в день, из дому на работу, с работы домой,
точно тридцатилетняя старая дева. Хуже всего было то, что ей больше не
доставляло удовольствия полежать полчасика в темноте. И, даже возясь на
кухне, ока думала о студии и подолгу стояла без дела, глядя в одну точку.