"Петр Андреевич Павленко. Слава (Рассказ про войну)" - читать интересную книгу автора

солнечнее. Начинались места, пройденные Тимофеевым с боем, где был дорог
каждый камень и каждый взгорок, как кусочки собственного тела. Сам того не
желая, он рассказал о декабрьском десанте, о моряках, шедших в атаку в
черных бушлатах, свистя, мяукая, гикая, о том, как гнал немцев по этим
дорогам родной полк Тимофеева. В воздухе, то разгораясь над самыми
головами шедшего пополнения, то уходя за горизонт, шло непрерывное
сражение. Безжалостно бомбили немцы мирные поля и деревни. Молодые бойцы
видели трупы растерзанных ребятишек, раненых женщин и стариков. Это была
первая кровь, пролившаяся на их глазах, и Тимофеев сразу же взял молодых в
руки, велел рассредоточиться, учил, как прятаться от авиабомб.
- Главное, голову береги. Голову потеряешь, навек калекой останешься,
- весело покрикивал он на молодых.
Второго мая, часам к восемнадцати, пополнение подошло к расположению
полка. На пологих краях широкой лощины, приподнятых вверх, как края блюда,
в блиндажах, окопчиках и землянках возился народ. Полк стоял километрах в
восьми от переднего края, пополнялся и отдыхал. Казалось, на скатах лощины
сразу со всех концов начинает строиться новый рудник. Всюду копали;
загоревшие лица, покрасневшие на солнце голые плечи бойцов одни были видны
с дороги.
За лощиной гудело от сплошного разрыва снарядов. В небе, средь частых
облаков, все время раздавались ворчливые очереди крупнокалиберных
пулеметов и низкий, спадающий и вновь выравнивающийся, сиреноподобный
рокот самолетов на крутых виражах. Незнакомый часовой остановил прибывших,
велел им лечь на траву и вызвал дежурного.
- Давно в полку? - спросил часового Тимофеев.
- Девятый день, - ответил тот.
Дежурный - тоже совершенно незнакомый, младший лейтенант - довольно
приветливо поздоровался с прибывшими, однако не выразил никакой радости,
узнав, что среди них - пулеметчик, участвовавший в десанте и дважды
раненый в последующих боях. Он только сказал: "Вот как!"
Тимофеев снова впал в раздражение и уныние. Ему было стыдно перед
новичками, что он совершенно неизвестная здесь личность, будто и вовсе без
боевой биографии, без опыта. У него не было никаких преимуществ перед
новичками. Он точно вернулся в деревню, которая выбросила его из своей
памяти, как никогда не существовавшего.
Затем поговорить с прибывшими пришел комиссар полка, тоже новый. В
руках у него была толстая тетрадь в коленкоровом переплете с обтрепанными
краями. Он начал с того, что хотя сам он в полку недавно, но тем не менее
хорошо знает полк по боевым делам и считает честью быть его комиссаром.
Потом он показал всем тетрадь, что у него в руках.
- Это, товарищи, дневник погибшего комиссара, - сказал он. - Вся
героическая история полка, все его лучшие люди занесены сюда. Вам надо
стать достойными их. Вот, например, - и комиссар прочел эпизод,
относящийся к дням десанта, в котором принимали участие многие товарищи
Тимофеева. - Все вы должны попасть в эту тетрадь, - сказал комиссар. - Мне
очень приятно, - добавил он, - что с вами пришел такой испытанный боец,
как товарищ Тимофеев. Я прочел о нем три записи погибшего комиссара и
сделал по ним политинформацию. Мы новые, но мы не забыли старых. Помним
их, высоко держим их знамя, учимся на их опыте. Я думаю, что вам, товарищ
Тимофеев, придется вернуться в свою первую роту. Что скажете?