"Петр Андреевич Павленко. Счастье" - читать интересную книгу автора

заметно оживилось.
Он заговорил о том, что беспокоило его настолько сильно, что он ни о
чем другом давно уже не мог думать. Мысли его вертелись только вокруг тех
неразрешимо трудных вопросов жизни, разрешить которые он был ан в самое
ближайшее время. Из центра, не ожидая, пока он выйдет из тупика, уже
взваливали на него другие дела, решение которых зависело от решения первых
(еще не решенных), и он по опыту знал, что не сегодня завтра на его плечи
свалятся еще какие-то третьи, пятые, восемнадцатые проблемы, зависящие от
проблем вторых, четвертых и семнадцатых, и понимал, что ни отдалить их, ни
взвалить на кого-нибудь другого он не имеет права. И потому раздражение не
оставляло его даже во сне. Он и спал отругиваясь или нападая.
Рассказывая, Корытов подобрел, хотя то, что он говорил, было совсем
нерадостно, но дело-то как раз в том, уверял он Воропаева, что нет на всем
Черноморье другого района с такими замечательными перспективами, как его,
корытовский, и что только сущие пустяки мешают ему, Корытову, подобраться
вплотную к этим перспективам.
В это время дверь в кабинет без стука приоткрылась, и худенькая,
невысокого роста женщина в белой официантской куртке и в мягких войлочных
шлепанцах внесла поднос со стаканом чая и омлетом из яичного порошка на
маленькой тарелочке.

Она вошла и, увидев постороннего, остановилась, неодобрительно взглянув
на него. Воропаев сразу же приметил ее неодобрение, и на секунду его
удивленный и ее неприязненный взгляды скрестились, породив взаимное
смущение. Продолжая рассказывать, Корытов махнул рукой, чтобы она поставила
поднос на край письменного стола, и показал ей, не переставая говорить, два
пальца, давая понять, что требует ужин и для гостя.
Едва уловимым кивком головы женщина ответила, что второго ужина нет, и
повела своими строгими серыми глазами в угол, в сторону шкафчика. Корытов,
заметив ее взгляд, опять разрешительно помахал рукой и снова показал ей два
пальца.
Он все продолжал рассказывать, что район безлюден, а женщина, неслышно
ступая по полу, достала из шкафчика начатую бутылку вина и два стаканчика с
перетянутыми талиями - из каких в Иране пьют чай, а в Грузии только вино, -
поставила то и другое на стол и, прислонившись к стене, стала ждать, когда
Корытов кончит говорить.
- Но, будучи раз покорена, природа, ты понимаешь, не может оставаться
без человеческого воздействия, - продолжал Корытов, наливая вино в
стаканчики, разрезая вилкой на две половины омлет и жестом приглашая
Воропаева, чтобы тот выпил и закусил. Он, наверно, боялся остановиться,
чтобы Воропаев, чего доброго, не ушел.
- Виноградная лоза - что корова. Корову мало, брат, кормить, ей еще и
ласка нужна. Ты ее гладь почаще, и она тебе литрами отдаст. Лоза, заметь
себе, точно так же. Не обкопаешь ее вовремя, не обрежешь, не опрыскаешь - ни
черта не получишь. И сорт не в сорт, и ягоды, понимаешь, с клюкву. А
главное, один тут комбайн - руки. Все вручную, как при царе Горохе.
Воропаев, внимательно слушая, несколько раз хотел было нагнуться и
достать из рюкзака банку мясных консервов, но Корытов каждый раз удерживал
его почти силой.
- Воды, воды нет! Жуткое дело! - все более озлобляясь на условия