"Олег Павлов. Эпилогия" - читать интересную книгу автора

Но подвалило счастье - рассказы взяли в сборник. Мать моя, полторы
тыщи рублей гонорар! А за тем счастьицем уж прыгнула мерзкая жаба, чавкнула
- и тысячи мои превратились в ничто, в промокашку. Как жить?!
Попугая, австралийскую нимфу - собственность жены, ну и как бы
приданое - сменяли на Птичьем рынке на двух кролей с той мыслью, что будет
у нас в это трудное время пища, будет мясо. Ведь жить-то как? Скрещивал я
их, скрещивал, а тут заглянул по нашу душу сосед Малофеев, пузатенький,
похожий на попа себе на уме мужичок, которого замучила вонь с нашего
балкона,- поглядел, говорит: да это ж у тебя две самки, кого ты
скрещиваешь-то, писатель тоже мне, ты же двух баб скрещиваешь!
Денег нет ни копейки. Есть два килограмма сахара, запас от старых
времен, который держал я и не растрачивал как валюту. Еду на рынок - меняю
сахар на рыжего кроля-самца: куда глядеть и как их различать, сосед
Малофеев уже научил. Привожу - и пошло, тут же скрестил, даже не успел он,
самец, мне дать время на размышление. Через месяц принимал у двух своих
крольчих роды. Волновался, заглядывая к ним в закуток, подглядывал в
щелочку, дрожа от радости и от страха. Новорожденных крольчат грел под
лампой. Дня через четыре они уже превратились в маленьких смышленых кроликов
- вот оно, неужто это мое и я есть в некотором роде даже их Бог, что создал
их жизни из одного попугая да из двух килограммов сахара! Самца пускаю
первого на мясо - топчет он моих крольчат, отнимает драгоценное для их
жизней место. Тушка уходит Малофееву, да и он считает себя как бы вполне
законно в доле со мной, раз дал столько полезных советов да еще и терпит с
моего балкона вонь. Собственноручно избавив нас от рыжего самца и унося
освежеванную тушку к себе, Малофеев (а он был человек стихийно верующий и
ходил даже по воскресеньям в церковь) сказал, что поступил со мной
"по-церковному". "Это как же по-церковному?" - не сдержался я от
удивления, вовсе не думая, что он окажется еще и в сане моего благодетеля.
"А не по-церковному если,- нахмурился обиженно Малофеев,- то можно было б
и сигнал кое-куда подать, что некоторые у себя в квартире не то что притоны
содержат, а даже кроликов!"
Развожу на балконе солнцевской нашей квартиры стадо кроликов - все
рыжие и все хотят есть. Сестра-бизнесменша довольна, она от меня не ожидала
такой жизненной стойкости и одобряет: "Кроликовод - это тоже кусок хлеба!
Теперь у тебя свой бизнес. Начинать всегда надо с малого, не отступай". А
жить-то как, чем зимой кроликов кормить, у меня ж их уже двадцать душ?!
Пока выручали общественные газоны. Как раз напротив солнцевского
горисполкома была такая лужайка, где рос клевер,- полоска где-то в десять
- пятнадцать соток. Но какая-то крестьянская душа у нас в Солнцеве, верно,
завела корову или коз, так что в один день на всех лужайках скошен был под
корень весь клевер. Кто-то успел запастись на зиму, а я нет. Ну как жить,
какой здесь бизнес?!
Покупал до января крупу в магазине, кормил, покуда вконец не разорился.
Побирался по овощным магазинам, выпрашивая гнилые капустные листки. Одет я
был прилично, но все мои извинительные, стыдливые объяснения про кроликов
все ж наводили продавщиц на мысль, что я или блажной, или обнищавший вконец
студент. Дело дошло до того, что кролики проели уже обручальное золотое
кольцо, заложенное в ломбард. Надо было это вечно голодное стадо куда-то
девать, и, будь лето, я бы их выпустил в лесок, чтобы в Солнцеве стало, как
в Австралии, но леса близлежащие уже стояли голые да босые к зиме. Обученный