"Владимир Андреевич Павлов. Дозор на сухой миле (пионеры-герои)" - читать интересную книгу автора

дядька Кондрат.
- Она часто ходила за солью. Что она меняла?
- Ну что? Может, свою одежку, может, мужнину. Видно, что-то оставалось.
Не все выгребли, когда из гарнизона из Лугани приезжали.
- Проясним: не выгребли, а реквизировали. Как обо мне когда-то
говорили. Рек-ви-зи-ро-ва-ли! У семьи бывшего активиста.
- Ладно, хоть саму с дитенком в живых оставили, - сказал дядька
Кондрат. - А часто ли она ходила за солью или не часто - это как посчитать.
Соль всем нужна. Огурцы пошли. Капуста на подходе. Что им есть, Катерине с
Толей? Корову у них забрали? Забрали. Кабанчика забрали? Забрали, - загибал
пальцы дядька Кондрат. - Тем только и жили, что люди дадут. А кто теперь
много даст?
- Да-а, никто не даст, - сокрушенно сказал Есип. - Я иной раз и рад бы
чего подкинуть, да вот, видишь. - Староста отвернул скатерть. Под скатертью
лежали хлеб, лук, пара огурцов.
"Чтоб тебе пусто было! - подумал дядька Кондрат. - Утром, не иначе,
мачанку ел, и сейчас вон подбородок от жира блестит. Да и в хлеву, слыхать,
кабаны так и стонут".
- Я считал, Кондрат, что ты первый про Катерину прослышал, - хитро
сказал Есип, переводя снова разговор на другое. - Вы ж когда-то вместе
ходили менять.
- Когда вместе ходили, тогда все и знал. А теперь щепотка соли в
чугунок у меня найдется. Да и калий из нового гумна выручит, если настоящая
выйдет.
- Я вот думаю, что будет с Катерининым хлопцем. Один остался. Пока мать
воротится из Германии, пропадет хлопец, - сказал Есип.
Скорее всего, это было главное, о чем он хотел сказать, зазвав Кондрата
к себе. По какую роль отводит ему? На всякий случай осторожно заговорил:
- Ты говоришь - воротится. Что-то не слыхать было, чтоб возвращались.
- Ну, а если не воротится, то почему бы матери с сыном не быть вместе?
- Ты о чем, Есип?
- А о том, что у меня новое распоряжение есть молодежь в Германию
отправлять. Уяснил?
- Уяснить-то уяснил, да не до конца, - ответил дядька Кондрат.
- Не прикидывайся, не надо. Хлопец у Катерины большун уже. Поедет в
Германию - специальность приобретет, возмужает, культурным человеком станет.
- Толя - дитя горькое, а не хлопец. Сирота, можно сказать. Что ж,
по-твоему, слабого и обидеть можно? - говорил дядька Кондрат, чувствуя, как
в нем закипает злость.
- Теперь все - и слабые и сильные, - заметил Есип.
- Это с какой стороны посмотреть.
- Проясним. Вот я - староста. Мне доверена власть тут, в Березовке. А у
кого власть, тот и сильный и умный. Так? - спросил Есип и сам себе ответил:
- Так! Дальше смотрим. Вот конкретно. Пришло распоряжение из Лугани
отправить молодого человека в Германию. А я не отправил. Кто я в таком
случае перед новыми властями? Са-бо-таж-ник! Меня уже и расстрелять можно,
потому как я перед ними - слабый. А всякая жаба силу имеет на своей кочке. Я
помирать не хочу ни за Катерину, ни за Толю, ни за самого близкого. Пожить
хочу. Человеком, как когда-то... А меня и тогда завистники ели, и сейчас от
людей спокойной жизни нет...