"Владимир Андреевич Павлов. Дозор на сухой миле (пионеры-герои)" - читать интересную книгу автора

вынес и торжественно вручил Стежке большой сверток портретов фюрера. Отметил
пропуск и вскинул руку:
"Хайль Гитлер!"
"Хай!" - бодро махнул рукой Стежка и направился к двери.
Комендант смотрел ему вслед. А Стежка мысленно крестился: "Спаси и
помилуй!" - он думал, что комендант смотрит не в спину ему, а на
вешалку-стояк у двери. На ней висел плащ коменданта. Когда Стежка вошел в
кабинет и огляделся, то заметил в кармане плаща рукоять пистолета. И вот,
когда комендант выходил в соседнюю комнату, он кошкой метнулся к плащу,
выхватил из кармана пистолет, сунул себе под пиджак за ремень.
Будь ты неладно! Это оказался не пистолет, а ракетница! Но не скажешь
же: "Извините, герр комендант, не знал, что это ракетница. Возьмите ее
назад, она мне нужна, как в мосту дырка".
Вышел за дверь, подался по коридору. Хотелось пуститься наутек, пятки
так и жгло. Однако с важным видом, с высоко поднятой головой, как и
надлежало человеку, побывавшему на приеме у коменданта, дошел до вестибюля.
О, проклятье! - с крыльца в вестибюль вошел часовой. А если ощупает?
Ощупывал же, когда Стежка шел сюда.
Стежка протянул часовому пропуск и хотел было бочком-бочком
проскользнуть мимо него. Так проходишь мимо злой собаки: сперва ластишься -
тютька, тютька, славная, хорошая, а прошмыгнув, обернешься и плюнешь: "Чтоб
тебе подохнуть, псина!"
Часовой взял пропуск, поинтересовался, показав на сверток:
- Вас ист дас?
Петро развернул сверток и ткнул часовому под нос портреты Гитлера.
Тот махнул рукой: проходи!
Не подавая вида, что торопится, Стежка свернул портреты и вышел на
крыльцо. Жадно глотнул воздуха. Как из омута вынырнул. Осмотрелся. У стены
возле крыльца стояли велосипеды.
Еще не зная, с какой целью он это делает, Стежка спустился с крыльца,
подошел к велосипедам. Облюбовал один. С закрученным, как рога у барана,
рулем, с блестящими ободьями. Слева на руле было круглое зеркальце, а к нему
прикреплен красный флажок с белым кругом посередине и черной свастикой в
этом круге.
Неторопливо, по-хозяйски Стежка осмотрел велосипед. Сверток с
портретами прижал жесткой пружиной багажника. Вывел велосипед за угол. Встал
на педаль, разогнался и забросил ногу. Поехал по улице. Все быстрей и
быстрей. Свернул налево, на Обчин. Вот тут, что называется, дал газу. Только
песок шелестел под шинами.
Ружев, командир группы, из окруженцев, задал тогда Стежке доброго жару.
И поделом. Кто так поступает? Каждая операция должна готовиться, должна
приносить какую-то пользу. А это зачем? Чтобы показать свое молодечество?
Так его надо показывать с головой, не идти на необдуманный риск, который мог
стоить Стежке жизни. Как пить дать! Стоило коменданту вызвать к себе
чиновника, посылавшего накануне того учителя в Яминск, и все бы
обнаружилось. Из кабинета коменданта Стежку поволокли бы прямо в СД. Или
если б чиновник увидел из окна, что кто-то поехал на его велосипеде - а
велосипед, как выяснилось позднее, принадлежал именно ему, - тот же конец.
Прощайся с белым светом, Стежка!
"Не было мишеней, не по чем было стрелять. Я и решил раздобыть