"Томас Лав Пикок. Epicier" - читать интересную книгу автора

революция французская в Вашингтоне. Будь Наполеон на месте Вашингтона, он не
смог бы установить в Америке военный деспотизм; но и Вашингтон, в свою
очередь, не сумел бы установить во Франции демократическое правительство.
Происходит это оттого, что каждый из них был именно таким человеком, каким
должен был быть, - практическая логика событий выбросила их на поверхность.
То же происходит и с религиозными обрядами. В век, требующий проявлений
святости, выражающейся в смирении и покаянии, нет недостатка в Симеонах
Столпниках {5}, живущих на вершине столба, или в героях, подобных
вольтеровскому обнаженному факиру, который сидит avec de clous dans le
derriere pour avoir de la consideration {с гвоздями в заду для пущей
значительности (фр.).}. Но вот наступает время свободных изысканий, и святой
с факиром исчезают со сцены, уступив место Лютеру, который разит пером
римского папу и мечет чернильницей в голову дьявола. На смену Лютеру
приходит эпоха государственной церкви, и вместо героев, будь то гимнософисты
{6} или реформаторы, появляется целый сонм дородных, откормленных
проповедников, которые в первую очередь пекутся о мире и правопорядке и
которые, окажись факир или Лютер в их ведении, привлекли бы их к судебной
ответственности как мошенников и бродяг.
То же и с философией. Эпоха, взывающая к свободе мысли, выносящая
беззаветные и бесстрашные в своей обоснованности выводы, порождает своих
Эпикуров и Хоббсов {7}. В другое время, предпочитающее останавливаться на
полпути в своих половинчатых решениях, не будет недостатка в философах типа
Дуголда Стюарта или Макинтоша {8}, призванных утешать и увеселять.
То же и с литературой. У народа, расположенного думать, и литература
несет на себе отпечаток мысли; напротив, у нерасположенного думать народа
отсутствие или отрицание мысли столь же неизбежно проявится и в литературе.
Самые разнородные умы занимают или готовы занять подобающее им место на
литературном рынке своего времени; читающая публика пускает в литературное
обращение своего века все, что потворствует ее вкусам. Мильтон явился бы,
если читатель ощутил в нем нужду, но в наше время Мильтон не нужен, нужен
Вальтер Скотт. Мы не согласны с мыслью сонета Вордсворта:

Как нынче, Мильтон. Англии ты нужен! {9} {*}
{* Пер. Арк. Штейнберга.}

Мильтон прославил бы сегодняшнюю Англию, если бы Англия внимала ему, но
Англия не прислушалась бы к его голосу, если бы он был жив. Интерес к
Мильтону сейчас не более значителен, чем интерес к Кромвелю. Когда творил
Шекспир, не было Моцарта, Россини и Джулии Гризи {10}. Музыкальная драма
пришла на смену истинной драме. Шекспир писал пьесы, потому что это было
лучшее, что он мог для себя сделать. Если бы он писал для театра "Ла Скала",
он, быть может, ограничился бы сочинением либретто для очередного маэстро.
Французская литература задолго до революции была проникнута идеями
политической свободы; это ее свойство становилось все более отличительным,
прежде чем грянул невиданный политический взрыв. Свободомыслие бурлило с
нарастающей силой под гнетом устоявшихся привычек и властей, подобно тому
как много веков подряд метался и кипел Тифон под Этной, прежде чем выбросить
первый поток лавы, затопившей поля Сицилии.
Пиго Лебрен жил во времена Прав Человека, Политической Справедливости и
Нравственного и Интеллектуального Совершенствования. Поль де Кок живет во