"Йен Пирс. Перст указующий (часть 2) " - читать интересную книгу автора

положить конец его надеждам и обеспечить Томасу желанный приход. Достаточно
было бы улестить его, чтобы он меня исповедал, а затем донести на него
надлежащим властям, как на тайного католика. Тогда бы его сочли слишком
опасным и не поручили бы его заботам приход.
Но я так не поступил, и, возможно, это было ошибкой. Я подумал, что
Томас молод, и в свое время для него найдется новый вакантный приход.
Юности (как я знаю ныне) естественно быть торопливой, однако честолюбивые
желания легко должны умеряться смирением, а пылкость - почтительностью к
старшим. Тогда я, разумеется, так не считал, однако льщу себя мыслью, что
решение пощадить Грова, которого я с такой легкостью мог бы выставить на
позор, не было нашептано своекорыстием.
Да, конечно, маленькая толика своекорыстия за этим крылась, как я не
премину открыть. Правду сказать, позднее я дивился таинственным путям
Провидения, которое направило меня к Грову, ибо мои бедствия привели меня к
спасению и превратили гнетущее меня заклятие в орудие моего успеха.
Поистине дивно, как Господь берет зло и обращает его в благо и использует
тварь, вроде Бланди, дабы открыть сокровенную цель, прямо противоположную
замышлявшейся погибели. Я верую, что теперь, когда великих пророков
миновал, именно подобные случаи являют нам истинные чудеса.
Ибо Гров вновь начал обучать меня замечательному способу доказательств
"за" и "против", и никогда еще я не получал урока прекраснее. Да если бы
мои университетские наставники были столь же искусны, так, возможно, я
более прилежно взялся бы за изучение юриспруденции, так как благодаря Грову
я понял, пусть мимолетно, каким пьянящим может быть построение аргументов.
В прошлом он ограничивал свои наставления фактами и беспощадно вбивал в нас
правила грамматики и все такое прочее. Теперь я был мужчиной и вступил в
возраст, когда начинают мыслить логически (высокий дар, ниспосланный Богом
только мужчине, тогда как детям, животным и женщинам по воле Бога в нем
отказано), и он, поучая меня, обходился со мной, как с таковым. Он мудро
применял диалектику ритора для исследования аргументов; он не копался в
фактах, которые слишком болезненно отзывались в моей душе, и сосредоточился
на моем изложении их, чтобы заставить меня осмыслить их по-новому.
Он указал (его доводы были слишком сложны, чтобы я точно сумел
запомнить все стадии его рассуждений, а потому тут я излагаю то, что он
говорил, лишь в общих очертаниях), что я представил argumentum in tres
partes*. [Здесь: рассказ в трех частях (лат.).] Это правильно по форме,
сказал он. Однако отсутствует решение проблемы, что означает неполноту в
развитии, а следовательно, и в логике. (Написав это, я понял, что, видимо,
был на уроках внимательнее, чем мне казалось, так как номенклатура
схоластов всплывает в моей памяти с удивительной легкостью.) Так, primum
partum* [Первая часть (лат.).] заключала несчастье с моим отцом. Secundum*
[Вторая (лат.).] заключала мою бедность, так как меня лишили моего
наследства. Tertium* [Третья (лат.).] заключала заклятие, на меня
наложенное. Задача логика, указал он, состоит в решении проблемы и
объединении частей в единое положение, которое затем может быть выделено и
подвергнуто исследованию.
- А посему, - сказал он, - рассмотрите все заново. Возьмите первую и
вторую части своего аргументума. Какие общие нити их связывают?
- Мой батюшка, - сказал я, - обвиненный и лишившийся своей земли.
Гров кивнул, довольный, что я помню основы логики и оказался готов