"Йен Пирс. Портрет" - читать интересную книгу автора

Надежда, страх и умиротворение. У человека только три возраста, а не семь. И
сейчас я пишу второй.
Моя неудача с тем мальчиком на песке, самая недавняя, уязвила меня,
потому что ваятели в том соборе преуспели. Я не мог этого понять. В конце-то
концов, такая простая задача; натюрморт, по композиции не более сложный, чем
разложенные предметы в аса demiе Жюльена. Но я потерпел неудачу, сумел
изобразить только кучу бесформенных лохмотьев, сентиментальная, ничего не
говорящая мешанина. Ничем не лучше того, что я мог бы состряпать для "Ивнинг
пост": "Тайна смерти мальчика на пляже". Два абзаца, страница четвертая, с
моим гротескным наброском, напечатанным в два назойливых цвета. А то и в
три, если бы он показался недостаточно омерзительным.
И продолжала уязвлять, я не привык к подобным провалам. В обычных
обстоятельствах меня выручила бы моя техника, позволила бы мне сотворить
что-то достаточно сносное, чтобы возмутить широкую публику. Но чего-то
приемлемого я хотел не больше, чем чего-то продезинфицированного и
художественного. Помните жуткое полотно Уоллиса в Тейт - "Смерть
Чаттертона"? Миловидный юный поэт лежит, раскинувшись, в элегантной позе на
кровати после того, как принял мышьяк. Ха! Нет, вы не так выглядите,
наглотавшись мышьяку! Вы вымазаны рвотой, вы воняете, вы лежите,
скорчившись, на полу после жестокой агонии; лицо у вас искажено в судороге,
омерзительно обезображено мукой, пока яд разъедал ваши внутренности. Нет, вы
не выглядите так, будто просто прилегли вздремнуть, слегка объевшись
огуречными сандвичами. Но написать правду он не мог. Такая картина не
вызвала бы в мыслях смотрящих сентиментальной требухи об обреченных
художниках, умирающих ранее положенного им срока. Вот чего я хотел
избежать - и не малюя пейзажи или бедняков, развлекающихся в мюзик-холлах.
Реальная смерть - ведь, в конце-то концов, она составное жизни. Я-то знаю. Я
зарисовал не так уж мало самоубийц, когда работал для тех журналов. И
убийств, и повешений. Но это всегда было просто работой, и в моем
распоряжении оказывалось не больше часа, чтобы помчаться, сделать набросок,
вернуться в редакцию и помочь с набором. "Ужасная смерть в Клэпеме".
"Страшное убийство в Уондсворте". "Женщина, подрабатывавшая проституцией,
вытащенная из реки". Я не был бы там, когда они выудили бедную Джеки, если
бы не стал художником.
А потому я вырвал листок из книги Микеланджело и отправился изучать
трупы. В Кибероне имеется морг, заведующий им врач воображает себя
художником, а разговаривать ему не с кем. В обмен на скандальный разговорчик
и пару картин он предоставил мне полную свободу. Каждый поступавший туда
труп я осматривал и изучал. Чем более изуродованный и разложившийся, тем
лучше. Я стал подлинным экспертом в изображении воздействия личинок, воды и
собачьих укусов на бродяг, слишком долго провалявшихся в канавах, и
несколькими движениями карандаша воссоздавал красную линию, которую
оставляет проведенный поперек горла нож. Или кости, выпирающие из
позеленевшей кожи, или черепов, начинающих появляться из-под лица. Такого
рода детали, на которые не польстился бы самый гнусный из лондонских
журнальчиков, не говоря уж о меценатах.
Но все равно этого мало, и знаете почему? Да потому, что они были
мертвыми. Ни характеров, ни личностей. Так это же очевидно, скажете вы, а я
не хочу подчеркивать очевидное. Но изобразить отлет личности, отлет души
возможно только, если вы знали его или ее живыми. Человек, изваявший