"Йен Пирс. Портрет" - читать интересную книгу автора

садом - очень плохо - и пытается выдать дочку за богатых женихов, но столь
же безуспешно. Кроме того - должен я добавить точности ради, - она
обаятельная и щедрая женщина, добрая и мягкая. Совсем не в вашем духе, с
чем, уверен, вы согласитесь.
Но как бы то ни было, тот вечер, открытие вашей выставки. Она пришла,
не знаю почему, должно быть, кто-то пригласил ее шутки ради. На ней был ее
лучший наряд, будто она приехала прямо с бала во дворце. Она бродила
туда-сюда, ввергнутая в полное недоумение картинами, которые вы выставили -
она, чьи понятия о радикализме в живописи исчерпываются Констеблем, - и тут
увидела меня. Мы познакомились у ее подруги, которая позировала мне примерно
за год до этого. Она приехала во время сеанса и пожелала посмотреть, как я
работаю. В тот момент я был на мели и прикинул, что результатом может стать
еще один заказ. Как вполне могло бы произойти, если бы я не уехал сюда. А
потому я позволил ей сесть у меня за спиной и обнаружил, что ее присутствие,
как ни странно, мне скорее приятно. В отличие от ее подруги, которая все
время подскакивала посмотреть, что я делаю, и отпускала идиотичные
замечания, так что я готов был снять пояс и привязать ее к креслу, она
сидела тихо и только смотрела. "Словно помогаешь ожеребиться кобыле, -
сказала она весело и очень уместно, учитывая внешность ее подруги. -
Сосредоточиваешься только на ней".
Замечание это было настолько нелепо, что казалось перлом мудрости, и я
почувствовал к ней симпатию, а она ко мне. Не могу сказать, что мы стали
друзьями, так как между нами не было ничего общего, но через великую
пропасть, которую английский язык создает, чтобы мешать людям сойтись, мы
распознали определенное товарищеское чувство. Она относилась к тем людям,
которые предложат вам чашку чая и приютят на месяц, если с вами случится
беда. Надежная, а такие люди мне встречались редко.
Ну, во всяком случае, завидев меня, она проплыла через зал с воплем
охотника, увидевшего лисицу. "До чего приятно увидеть дружеское лицо, -
сказала она. - У всех здесь такой сердитый вид. И ваши картины. Они же
выглядят тут такими же неуместными, как и я".
Точно по гвоздю. Она обладала интуитивным умом, далеко превосходившим
мой. Она увидела, она высказала свое мнение и не позволила никаким
аналитическим процессам помешать непосредственности своего впечатления. Она
была, если хотите, своего рода интеллектуальным импрессионистом, ляпала
прозрения в сыром виде с непосредственностью, почти пугающей в этом
сверхцеребральном мире. Боюсь, в тот вечер перл ее мудрости не получил
одобрения, которого заслуживал, так как ее слова были как удар в живот.
Внезапно я уже больше не был частью компании неистовых прогрессивных
художников, частью нового радикализма. Я был чужаком в этой толпе, и близкой
мне в человеческом плане оказалась только лошадница неопределенного возраста
из Суффолка.
По-моему, я обошелся с ней очень грубо, ответил что-то резкое и
повернулся к ней спиной. Но она была права. Я слишком много своего времени
потратил, набрасываясь на дряхлых старцев от живописи, и внезапно обнаружил,
что благодаря вам мне предстоит стать таким же. Вот какой была участь,
которую вы мне уготовили.

***