"Йен Пирс. Портрет" - читать интересную книгу автора

противилась моим попыткам успокоить ее и даже извиниться. Она была готова
заплакать от ярости - можно было подумать, что я попытался посягнуть на нее.
С ее точки зрения, полагаю, я и посягнул, и куда грубее, чем в Париже. Я
снасильничал над чем-то глубоко личным, разоблачил ее слабость - она вложила
в эти картины все и страшилась того, что в них могли увидеть другие. И тем
не менее я жалел, что не увидел больше, что не увидел те, которые она
особенно не хотела, чтобы я увидел.
Она вышвырнула меня вон, и мне пришлось написать униженно молящее
письмо - длинное, - чтобы вымолить прощение. И все равно она не
разговаривала со мной несколько месяцев, а после отказывалась говорить о
своих картинах, как я ни пытался. "Какой смысл писать их, черт дери, если их
никто не видит?" - как-то попробовал я еще раз.
"Они не готовы. Они недостаточно хороши, и я не хочу говорить об этом".
Но в конце концов она вынуждена была принять решение. Я ее вынудил.
Ченилская галерея предложила устроить ее выставку - главным образом из-за
моих восторженных отзывов, пробудивших у них интерес. Они решили пойти на
риск: женщина, чьих картин они даже не видели. Вообразите, как замечательно
я себя чувствовал. Я способен оказывать такое влияние, одного моего слова
достаточно, чтобы подобное осуществилось на деле! Разумеется, тут
примешивалась и политика. Они хотели устроить выставку Огестеса Джона, но он
отказался, потому что дата совпала с вашим великим представлением
постмодернизма. Он не только был морально оскорблен, что его вы не
пригласили, но и, будучи отнюдь не глупым прекрасно понимал, что фурор,
который поднимется, заслонит все остальное. В результате Ченил оказалась
пере перспективой пустых стен на пару недель. Небольшая выставка неизвестной
художницы не будет выглядеть поражением, пусть и не привлечет большого
внимания. Именно это им и требовалось.
И они пришли к ней. Она колебалась, так как знала, что означало бы
согласие. Оно означало отказ от позиции презрения к мнению посторонних.
Выставка подразумевает, что вы принимаете к сердцу отношение к ней других
людей. А вы, естественно, хотите, чтобы мнение других людей было хорошим. И
чтобы добиться этого, вы отдаете себя во власть публики и напрашиваетесь на
отзывы - хорошие ли, плохие ли. Вы уже не можете поддерживать иллюзию, будто
всего лишь добиваетесь собственной удовлетворенности. Вы подписываете
договор с дьяволом. Я подтолкнул ее, не отрицаю, причем не ради ее самой.
Мне надо было думать о собственной репутации, и Джон Ньюстаб из Ченил
обратился к ней по моей рекомендации. К тому же пара картин, которые я
видел, действительно были хороши. Чертовски лучше, чем многие выставляемые
вещи. Они просто молили, чтобы их могли увидеть, чтобы они получили свой
шанс. Держать их под замком было жестоко. Картины - это обитатели свободного
воздуха, им требуется дышать, чувствовать внимание, или они исчахнут.
Засунутые в подвалы музеев или художественных галерей, повернутые лицом к
стене в мастерских, они умирают. Ведь существуют они не для этого.

***

Знаете, вы уже умудрились стать непопулярным на острове. Мне намекали.
Священник осведомился, когда вы уедете. Один из рыбаков поднял бровь. Они
тут люди сложные и никогда не скажут вслух то, что можно сообщить
каким-нибудь иным способом. Я пытался отгадать, чем вы вызвали раздражение,