"Йен Пирс. Портрет" - читать интересную книгу автора

но потом решил, что хватает одного вашего присутствия, хотя отказ нанести
визит отцу Шарлю, несомненно, этому содействовал. Вы настолько великий
человек, что не желаете выдержать и получаса скуки, чтобы создать хорошее
впечатление? Пренебрежительный вид, такой полезный в столице, тут никакой
пользы не принесет. Разумеется, они вовсе не хотят, чтобы вы к ним
подлаживались, вступали в разговоры или проявляли интерес к их жизни. Было
бы ошибкой предложить им выпить. Это их привилегия, не ваша. Они способны
отличить дружелюбие от снисходительности еще до того, как нога ступит на
пристань. Мне пришлось ждать почти год, прежде чем мое терпение было
вознаграждено кивком при встрече на дороге или бурканьем по адресу погоды.
Если я проживу здесь хоть двадцать лет, они все еще будут коситься на меня с
подозрением. Они бедны, в массе не слишком грамотны и простодушны по вашим
нормам и моим. Но не совершайте ошибки, считая их никчемностями, и боюсь,
ваша привычка отгораживать себя от внешнего мира, манера смотреть на людей,
будто они заключены в позолоченной раме, тут особого успеха не принесла.
Вместо того чтобы вызывать благоговение и некоторый страх, поставить людей в
тупик и добиться от них большей податливости, она подействовала точно
наоборот. Они упрямы, горды, и их расположения надо искать.
Мне следовало бы сказать: они заслуживают того, чтобы их расположения
искали, потому что способны жить на этом острове, а вы - нет. Разумеется,
ничего плохого они вам не сделают, для них вы того не стоите. Но вы не
сможете найти у них помощи или поддержки. Когда вы захотите вернуться назад
на материк, вам понадобится мое заступничество, не то ни одна лодка не будет
свободна для такого плавания. Вас кормят и обихаживают, потому что об этом
попросил я, иначе вы умерли бы с голоду на пляже. Если вы заболеете или
покалечитесь, лечить вас станут по моей просьбе, а не по вашей. Вы здесь
одиноки и без друзей. Кроме меня. Впрочем, я не стал бы особенно тревожиться
из-за этого. Я просто пытаюсь пугнуть вас, напомнить вам, что ваша хартия
действительна не всюду. Ваше царство простирается от Челси до
Оксфорд-Серкуса и только. За этим рубежом вы никакой власти не имеете и
зависите от других людей.
Я когда-нибудь рассказывал вам про момент, когда принял решение стать
художником? Когда понял, что уже являюсь им. Произошло это в чертежной
мастерской на третьем году моего ученичества в Глазго. Вас подобные вещи не
интересуют, я знаю, но там господствовал дух товарищества. И я не был там
несчастен. Мой отец решил сбыть меня с рук - поставить меня работать, как он
выразился, научиться зарабатывать хорошие деньги. Короче говоря, ремеслу. И
кое-что о нем говорит тот факт, что выбрал он лучшее - вопреки видимому
отсутствию интереса ко мне он умел быть заботливым отцом своих детей, пусть
суровым и не прощающим. Он один из немногих, кого мне не хватало. Более
мелочный родитель мог бы отправить меня на верфь клепать котлы или в банк
клерком-стажером. Это обошлось бы дешевле, а результаты были бы надежнее.
Что-либо подобное меня бы убило. Я не впадаю в мелодраму, а просто хочу
сказать, что я так бы и остался там, не имея храбрости уйти. Со временем мне
вручили бы традиционные золотые часы, и я бы умер, чем все и исчерпалось бы.
Но вместо этого он отправил меня в чертежную мастерскую, и я работал
там, пока мне почти не исполнилось двадцать три. Предыдущие два года духом я
уже отсутствовал, так как к тому времени каждый свободный вечер проводил в
художественной школе, а днем уходил в грезы о великих свершениях. Впрочем,
не важно. Мой момент прозрения наступил во время работы, когда мне еще не