"Юхан Пээгель. Рассказы" - читать интересную книгу автора

заумь с известными тебе вещами тоже по-своему и забавно, и занятно.
А уж кто вконец озадачивал, так это левиафан, или крокодил, про
которого в Книге Иова говорится:

Крепкие щиты его - великолепие; они скреплены как бы твердою печатью.
Один к другому прикасается близко, так и воздух не проходит между ними.
От его чихания показывается свеча, глаза у него, как ресницы зари.
Из пасти его выходят пламенники, выскакивают огненные искры.
Из ноздрей его выходит дым, как из кипящего горшка или котла.
Мясистые части тела его сплочены между собою твердо, не дрогнут.
Сердце его твердо, как камень, и жестко, как нижний жернов.
Железо он считает за солому, медь - за гнилое дерево.
Непостижимо могущество твое, господи!

Однажды он видел, как обнаглевший волк хотел утащить их борова.
Огромный, всклокоченный, отощавший за зиму волчище, вцепившись клыками в
щетинистый загривок хряка, подталкивая его в бок и охаживая сзади хвостом,
гнал его к лесу, - чуял, что, задери он борова сразу, у него не хватило бы
сил уволочь добычу. Надрываясь, аж ребра выпирали под шкурой, хищник гнал
борова все дальше и дальше, пока они не оказались на краю поля, перед
низкой каменной оградой. Тут волк вроде бы растерялся, боров же, который
до сих пор, повинуясь жестокому принуждению, послушно семенил к лесу,
теперь вдруг уперся - ему еще ни разу не приходилось перебираться через
ограду. Да и для серого ограда явилась неожиданностью, и он на миг
отпустил загривок борова. Но этого было достаточно, старый домашний хряк
нашелся: резко мотнул головой, и его мощные клыки, как два острых ножа,
вспороли злодею брюхо. Громко взвыв, волк вскинулся на ограду, но убежать
ему не пришлось: внутренности вывалились по эту сторону, матерый волчище
рухнул по ту сторону ограды.
Это он видел, когда мальчонкой пас свиней. Он настолько перепугался,
что закричал лишь тогда, когда все было кончено. На крик прибежал отец с
топором в руке - он как раз обтесывал во дворе оглоблю.
Волк был еще жив, когда они к нему подошли. Он хорошо помнит его глаза,
они горели, как два огонька, полыхали бессильной зеленой злобой и
ненавистью, готовы были испепелить. Зверюга чуть приподнялся на передние
лапы, ощерил свои страшные зубы, из пасти текла слюна.
- Не гляди! - крикнул ему отец, и он отвернулся. Тут же глухо бахнул
топор.
Но что такое волк и его горящие злобой глаза по сравнению с чудовищем,
которое сплошь покрыто панцирем, изрыгает живой огонь и дым, имеет вместо
сердца нижний жернов, запросто сокрушает железо и медь!
Велико твое могущество, господи, и удивителен сотворенный тобою мир, о
котором повествуют черные письмена на белой бумаге!


Одно дело - прочесть то, что уже написано, другое дело - написать.
Библия - слово божье, но писали ее люди, пусть святые мужи, но все-таки
люди. Переложено все это на язык здешнего края, гусиным пером на бумаге
начертано, потом книга сделана. В этом смысле священное писание - труд
людей.