"Юхан Пээгель. Я погиб в первое военное лето" - читать интересную книгу автора

услышали на политзанятии про острую классовую борьбу, Рууди сказал
Ильмару:
- Ну, друг, теперь ты правящий и передовой класс. Что будешь делать с
таким, как я, хозяйским сыном?
- Знаешь, у отца теперь действительно постоянно бывает работа и денег
он получает намного больше, - ответил Ильмар, - я против нового строя
ничего не имею.
- Это очень хорошо, - сказал Рууди, - только я теперь твой враг.
Ильмар вспыхнул:
- Нет... сегодня ты не враг. Но если захочешь, сможешь им стать.
...Сейчас шагают они передо мной, два усталых бойца, сквозь душную
летнюю ночь. Большие сапоги Рууди оставляют на пыльной дороге большие
следы, а сапоги Ильмара - маленькие. Куда же ведет эта дорога, куда шагают
эти два неразлучных друга, которые, в сущности, должны быть врагами, - не
знает никто...
Куда ведут наши следы по этой дьявольски запутанной и пыльной дороге,
имя которой история?



8


Первого июля в четыре часа утра мы перешли за Изборском старую границу.
По булыжной дороге Рига - Псков. Проволочные заграждения сохранились,
пограничник распахнул широкие ворота, и колонна с грохотом вошла в Россию.
Последовала довольно обширная пустая полоса пограничной зоны, где были
уничтожены селения. Появились сторожевые вышки и пограничные укрепления
фронтальной стороной к Эстонии.
Потом пошли деревни.
Они были нищие и жалкие: скособоченные, запущенные маленькие избы, ни
одного плодового дерева, грязный проселок, на нем гогочущие гуси и коровы
- кожа да кости. В первой деревне, возникшей перед нами из утреннего
марева, на нас с любопытством глядела какая-то старуха в валенках на босу
ногу. Молча, тревожным взглядом провожала она нашу колонну: значит, война
дойдет и досюда, до наших домишек и хилых полей, казалось, говорил ее
взгляд. Что же будет?
На политзанятиях нам рассказывали о победе колхозного строя, о его
замечательных успехах. Даже фильм показывали про колхозы, а здесь все
говорило об обратном.
Мы чувствовали: где-то что-то не так. Но что именно и почему?
Спросить политрука мы не решались.
Вообще-то нужно сказать, наш политрук Шаныгин был приятный человек и по
сравнению с другими более общительный. Но раньше чем говорить о нем,
несколько слов про командиров и политработников, переведенных к нам из
Красной Армии.
Прежде всего они производили впечатление людей крайне замкнутых и
недоверчивых. Конечно, причина была в языке и абсолютном незнании местных
обстоятельств и условий жизни.
Помню первое выступление комиссара нашего полка Добровольского. Он