"Мередит Энн Пирс. Рампион ("Колдовской мир") " - читать интересную книгу автора

плечами. Теперь, когда боль прошла, она уже больше была похожа сама на
себя. - Но когда я побежала, мне стало еще хуже.
Я вздохнула и произнесла фразу, которую неоднократно слышала от матери:
- Мы рождены, чтобы страдать.
Сил фыркнула и собрала крошки от лепешки, которую я принесла, в
салфетку.
- Моя мать никогда этого не говорила, - она опять пожала плечами и
отдала мне мою накидку. - Держу пари, что за Вратами все по-другому.

Зимой мне исполнилось десять, и мать надела на меня платье, как у
взрослой женщины: оно волочилось по земле. Я была еще маленькой, чтобы
считаться женщиной. Платье было настолько тяжелым, словно свинец, что я даже
ходила медленнее. Она заставляла меня сидеть вместе с женщинами, чтобы
научиться ткать, плести кружева, а также обслуживать за столом мужа. Все это
мне казалось глупым. Кто захочет жениться на десятилетней дочери лорда
крошечного острова, хотела бы я знать?
- Да тот, кто захочет поблизости заняться торговлей мехом, - смеялся
отец. Он стряхнул снег с сапог и поднес руки поближе к огню, горевшему в
очаге большого зала. Мать счистила кровь с его рук мягкой мокрой
салфеткой. - В этом году хорошая охота, мех густой и мягкий. Весной получим
неплохую прибыль, когда к нам съедутся торговцы с материка, отец опять
рассмеялся. - Один бог знает, зачем я женился. А уж сказать по правде, за
красоту на тебе никто не женится.
Не знаю, шутил он тогда или нет. Он хлопнул меня по спине, когда я
проходила мимо, довольно сильно так, что я чуть не выронила кувшин. От него
пахло элем и кровью лисичек. Мать не промолвила ни слова. Она публично
никогда не ругала отца, да и наедине - тоже.
Теперь мне запрещали гулять, я потеряла свободу, ветер, запах волны,
пробежки вместе с Сиф по морскому берегу. Видела теперь ее редко. Старый Сул
заставлял се тяжко работать и с сетями, и с лодками. Он теперь и пальцем не
хотел шевельнуть. Всю работу выполняла Сиф.
В башне мы встречались теперь очень редко. Сиф загорела, как мальчик.
Узкая рубашка была ей мала в плечах. Я сшила ей новую. Грудь у нее всегда
была маленькой - не то что у меня. Мать мне ее даже перетягивала, чтобы я не
выглядела старше своих лет. А грудь Сиф в просторной блузке вообще была
незаметна. Когда она закатывала рукава, на натруженных руках ее резко
выступали вены. Говорила она теперь, как рыбаки. Я едва ее узнавала.
Встречались мы редко, но она всегда старалась оставить для меня какой-нибудь
подарок в зарослях рампиона: яркую ракушку, морскую звезду, пятнистую клешню
огромного рака.
Мне было почти одиннадцать, а Сиф - около четырнадцати лет. Зима
закончилась, наступало полнолуние. Погода стояла теплой для этого времени
года. Я увидела длинную прядь водорослей, повешенных на воротах, ведущих к
морю. Это был знак: встречаемся в башне. Стало смеркаться, и мне надлежало
вовремя явиться к ужину. Мать всегда ругала меня за опоздания, иногда даже
щипала. Но Сиф повесила водоросли, и я пошла.
Она не сидела, как обычно, а расхаживала по площадке. Рубашка была
разорвана на плече, и она придерживала ее рукой, а сама все ходила, ходила
по узкому пространству. Она была выше меня на ширину двух ладоней, и это
меня поразило. Дело в том, что, когда мы встречались с ней в прошлом году,