"Мередит Энн Пирс. Рампион ("Колдовской мир") " - читать интересную книгу автора

закричала:
- Да я родила тебе четверых сыновей, живых, - все они родились после
того, как мне исполнилось два года и до моих девяти лет. - Все они произошли
от твоего семени, милорд, но они умерли, - она уколола палец иголкой, и на
платке расплылось красное пятно. - Так что не обвиняй меня в том, что у тебя
нет сыновей.
Услышав это, отец с криком отшвырнул бокал и нанес ей такой удар, что
она свалилась на пол. В то время его мучили тяжелейшие приступы головной
боли, и к нему лучше было не подходить. Он был воистину сумасшедшим. Мы все
его боялись.
Мать видеть меня не хотела, как, впрочем, и отец. Я, как тень,
крадучись ходила между ними. Да тут еще и мое слабое зрение. Я не могла
разобрать выражение их лиц и старалась поменьше попадаться им на глаза. Я
вспоминала, как Сиф пряталась от старого Сула. Теперь я се хорошо понимала.
На Улисс для меня не находилось никого ни богатого, ни знатного, а в
Верхнем Холлеке я никому не была нужна. Мать один раз предложила отправить
меня пожить с женщинами в Норстеде, но отец поклялся Рогатым Охотником, что
никогда не пошлет даже самую никудышную девчонку к трижды проклятым жителям
Долины. Не хватает ей еще перенять их религиозные воззрения и поклоняться
Огню.
Вряд ли, думаю, он забыл, что сам был выходцем из Долин. Именно потому
он так и злился, что знал: никогда ему больше не вернуться в Долины. Улис и
его схватил за волосы. Назад ему пути нет.

Мне стукнуло семнадцать. Я была не замужем и не просватана, когда у нас
на острове появился морской певец. Наши девушки выходили замуж в тринадцать
и в четырнадцать лет. Я же была аномалией, вывертом. Некоторые говорили, что
я приношу несчастье. Ни одному мужчине я не была нужна. На рынок я уже
больше не ходила, даже со служанками матери. Мне было тошно от взглядов
женщин, жен рыбаков.
Быть может, они думали, что я и была причиной тому, что на острове
почти не осталось морских лис. А может, они так смотрели просто потому, что
я была дочь своего отца. Он забирал их улов, называя это данью, он не
делился с ними продуктовыми запасами, даже когда они голодали. Думаю, они
начали ненавидеть нас.
Но с появлением морского певца все переменилось. Он приехал на корабле
вместе с торговцами из Холлека, чтобы посмотреть на тех лис, которые у нас
еще оставались. Была весна. Сам он не был торговцем, это было видно сразу.
Говорил он как житель Долин, но причесан по-другому: на лбу челка, а на
затылке волосы спускаются на шею. Волосы светлые, темно-золотые, а борода -
рыжеватая. Борода красивая, густая. Должно быть, ему уже под тридцать. Лицо,
правда, гладкое, загорелое и ухоженное.
Быть может, это не простой торговец? Быть может, он более знатного
происхождения? Об этом разговаривали между собой служанки. Я всю информацию
получала от них. Они придумывали повод, чтобы сходить на рынок и посмотреть
на него, узнать о нем что-либо новое.
В тавернах возле причала он пел песни Верхнего Холлека, а также другие
песни, которых никто из нас никогда не слышал, хотя рыбачьи песни Улиса ему
тоже были известны. Дикция у него была хорошая. Он быстро усвоил нашу манеру
речи.