"Мередит Энн Пирс. Рампион ("Колдовской мир") " - читать интересную книгу автора

вина леди Алии, что ее нареченный лорд из Долин умер, а мой лорд весь в
долгах. Она хорошая, хорошая девушка, а все эти разговоры о проклятии ничего
не..." Но тут он как засмеется! "Нет, нет. Ты меня не поняла. Я вовсе не об
этом слышал", - говорит он. - Там, откуда я приехал, говорят, что она
красивая девушка, светлая, как утренний свет, что у нее все достоинства,
какими должна обладать высокородная девушка. Но она горда, потому что отец у
нее богат, и она отказала лорду, с которым была помолвлена. Поэтому тот с
горя и умер. Потом она отказала и всем другим поклонникам, которые
добивались ее руки, - тут он мне улыбнулся. - Во всяком случае, так сложили
песню в тех местах, откуда я родом". "А откуда вы родом, сэр?" - спрашиваю
я, но он только смеется. "Но вот этого я тебе, милая, пока не скажу", - тут
он опять заговорил как житель Долин. Но не как торговец, а скорее как твой
отец, как лорд. Я уверена: он знатного происхождения, из Верхнего Холлека, а
то, что он поет в таверне, это все притворство.
Данна смотрела теперь на меня серьезно. Я не знала, что стояло за ее
рассказом. Неужели она меня разыгрывает? В смятении я вернулась к рукоделию,
но нити путались. Горничная тем временем продолжала:
- "Но как же так, - говорит он, - за все те дни, что я здесь, все леди
из замка лорда Халсса, - представляешь, он служанок называет леди, - все они
пришли послушать мое пение, а эту знаменитую девушку я так ни разу и не
видел?" "Да, из замка она никогда не выходит", - говорю я. - "Как же это,
никогда? - спрашивает он. Он и вправду удивился. - Разве она по утрам не
выходит на берег и на рынке днем никогда не бывает?" "Нет, сэр. Милорд и
леди строго за ней следят. Они не хотят, чтобы она общалась с простым
народом", я ему это говорю, и пристально так на него смотрю. И сама уже не
знаю, кто он такой: обыкновенный морской певец или высокородный лорд из
Долин, а ведь за минуту до этого я была уверена. А он и глазом не моргнул.
Я посмотрела в окно. Слова Данны некоторое время текли как вода мимо
меня, совсем ничего не означая. "Строго следят" - и верно! Я и в самом деле
была узницей в замке отца и матери, каждый день подсыхая и умирая, как
рампион. Я чувствовала себя замерзшей и старой.
- Он, похоже, уже обо всем подумал, - сказала Данна, и я опять
прислушалась к ней. - А потом он и говорит: "А может, молодая леди хочет,
чтобы ей дали уроки музыки? Все прекрасные дочери высокородных лордов
непременно должны..." "Да нет, что вы, сэр, это бесполезно, - говорю я. -
Госпожа Бенис уж старалась-старалась..."
Я посмотрела на Данну, и темноволосая девушка запнулась и покраснела. Я
опять вздохнула и вернулась к рукоделию, удовлетворенная тем, что поняла
наконец, кто такой чужестранец. Он просто охотник за приданым. Он думал, что
отец мой богат. Золота у нас нет, чтобы тратить его на такие безделушки, как
музыка. Но даже мой взгляд не заставил Данну замолчать.
- "Ну что поделаешь, - вот и все, что он сказал, - доложи обо мне
молодой леди Алии и передай, что я всегда к ее услугам", а я сказала, что не
буду этого делать. Слишком уж красиво он говорит. Вот я лучше скажу лорду
Халсу, что дерзкий музыкант расспрашивал меня о его дочери.
- Но, - вот это самое странное, миледи, - он лишь улыбнулся мне. Он не
выглядел ни рассерженным, ни испуганным, а ведь любой простой человек на его
месте наверняка бы испугался. И он вдруг заговорил как высокородный человек
из Верхнего Холлека. Улыбнувшись, он сказал, что я не сделаю ничего
подобного, и лучше уж мне доесть фрукт, а то он закапал мне руку. И это