"Яцек Пекара. Танец Черных мантий" - читать интересную книгу автора

опухолью.
- Безносый, - пробормотал он невнятно. - Раз так, то Безносый.
И сразу после этого его глаза вновь закрылись.
- Вот тебе и поговорили, Безносый, - пробормотал я, но меня поразило,
что в том состоянии, в каком был, он пришел в себя, пусть на столь краткий
миг.


***

Купец ждал меня в своем доме, но я пошел туда лишь в сумерках, чтобы не
привлекать особого внимания. Я не заметил, чтобы за мной следили, хотя,
конечно, нельзя было исключить, что кто-то из людей Гриффо наблюдал за
входящими в дом Клингбайла и выходящими из него. Однако и прятаться я не
намеревался, поскольку разговор с отцом жертвы колдовства был совершенно
естественной частью расследования.
- Признаюсь откровенно, господин Клингбайл, я не понимаю. Мало того, я
склонен сказать: ничего не понимаю.
- Чего же это?
- Гриффо ненавидит вашего сына. Однако же, он не возражал против
осуждения его к тюремному заключению, вместо того, чтобы требовать смертной
казни.
- Не знаю, что хуже, - прервал меня купец.
- Хорошо. Скажем, горячая ненависть сменилась в его сердце холодной
жаждой изощренной мести. Он желал видеть врага не на виселице, а гниющим в
подземелье. Страдающего не два патера[16], а целые года. Но как вы объясните
то, что он забил насмерть стражника, ранившего вашего сына? Что за свой счет
доставил известного лекаря из Равенсбурга?
- Хотел вам угодить, - хмыкнул Клингбайл.
- Нет. - Я покрутил головой. - Когда узнал, что ваш сын был избит, он
на самом деле был взбешен. Впрочем, формулировка "был взбешен" слишком
мягкая. Он забил стражника. Абсолютно намеренно забил палкой как бешеного
пса.
- Если хотите вызвать у меня жалость, не на того напали, - буркнул он.
- Не собираюсь вызывать в вас жалость. - Я пожал плечами. - Представляю
вам факты.
- Продолжайте.
- Я узнал и о другом. Захарию давали больше еды, чем другим узникам.
Кроме того, ежемесячно в камеру приходил лекарь. Смею думать, кто-то хотел,
чтобы ваш сын страдал, но, в то же время, кто-то очень не хотел, чтобы ваш
сын умер. И у меня ощущение, что это тот же самый "кто-то".
- Цель? - коротко спросил он.
- Именно, - сказал я. - Вот в чем вопрос! Что-то мне говорит, что тут
нечто большее, чем простое желание наблюдать за униженным и страдающим
врагом. В конце концов, он должен был считаться с тем, что вам удастся
выхлопотать помилование сыну. Вы ведь писали в имперскую канцелярию, а все
мы знаем, что у Пресветлого Властителя большое сердце.
Пресветлый Властитель как раз имел мало общего с помилованиями,
поскольку все зависело от его министров и секретарей, представляющих
документы на подпись. Тем не менее, однако, слышали о показательных