"Маргарет Пембертон. Цветок на ветру" - читать интересную книгу автора

напасть в любой момент.
Оливия крепче прижала к груди малыша Лань Куй Мысли ее находились в
таком смятении, что она даже не обрадовалась при виде стен Пекина.
Когда путешествие окончится, Льюис Синклер распростится с ними и Оливия
больше никогда его не увидит. Возможно, тогда, освободившись от его
присутствия, она сумеет возобновить прежние отношения с Филиппом.
Ее охватил холодный озноб. Даже в разлуке Оливия не перестанет думать о
нем. Гадать, где он сейчас и что делает. Но разве можно выйти за одного
человека и мечтать о другом?
Малыш оттягивал правую руку, и она переложила его на левую. Всего
несколько часов назад жизнь казалась такой простой и счастливой! Теперь же
напоминает эту дорогу - неровную, в ухабах и выбоинах... Как плохо, что ей
не с кем поговорить по душам. Но тетка, услышав правду о её чувствах, будет
потрясена до глубины души.
Вот если бы мама была жива! Может, она смогла бы посоветовать, что
теперь делать. Проблемы, ожидающие Оливию в Пекине, не решит никто, кроме
нее самой.
За спиной раздался отчаянный вопль, и Оливия повернулась, почти ожидая
увидеть надвигающихся на них мужчин с красными повязками, но заметила
чумазую, растрепанную девушку, склонившуюся над бездыханным стариком. Оливия
рванулась в ту сторону. Но ребенок был так тяжел, что она едва не потеряла
сознание.
Крестьяне, спешившие мимо, не обращали внимания на трагическую сцену.
Опустившись на колени рядом с упавшим, Оливия взглянула на знакомый
березовый посох и узнала старого китайца, с которым разговаривал Льюис,
прежде чем их компания свернула на большую дорогу.
Льюис тоже оказался рядом, еще раньше, чем она, и тоже опустился на
колени. Девушка, рыдая, ломала руки. Льюис приподнял морщинистое веко,
прижал ухо к груди старика и сдержанно приказал:
- В моей седельной сумке есть кожаный футляр. Принесите поскорее.
Оливия послушно поднялась, поудобнее взяла ребенка и едва не упала от
усталости.
- Отдайте ребенка Лань Куй, - посоветовал Синклер, в глазах которого
плескалось сочувствие, неизвестно только - к ней или к старику. - Она уже
успела передохнуть.
Оливия протянула младенца матери, оставляя без внимания паническое
кудахтанье тетки, возмущенной тем, что доктор Синклер снова задерживает их
без особой нужды.
Подбежав к Льюису, Оливия увидела, как он приподнял голову старика.
Дыхание ее перехватило. Никого из окружавшей их толпы - ни соотечественников
старика, ни тетку, ни леди Глевдсарти - не волновало, жив он или умер.
Никого, кроме Льюиса Синклера. Недаром сестра Анжелика утверждала, что он
человек добрый и благородный. Наблюдая, как Синклер открывает футляр и берет
из него пузырек, Оливия поняла, что имела в виду монахиня. После женитьбы на
китаянке двери светских гостиных были закрыты для него, однако многих
мужчин, имеющих китайских содержанок, которых обычно селили в отдаленных
кварталах города, любезно принимали в домах европейцев. Это их следовало бы
осуждать! Не доктора Синклера.
Льюис поднес пузырек к посиневшим губам старика. Веки больного
дрогнули.