"Даниэль Пеннак. Христиане и мавры ("Малоссен" #5)" - читать интересную книгу автора

- Я могу начинать? - спросил рабби Разон.
Да, уже можно было. Все было чинно, своим порядком, как на земле, так и
на небе.
Но он не начал.
В этот самый момент в дверном проеме появился ангел. Прозрачный,
молочно-белый, он застыл под взглядами всех присутствующих. Это был один из
тех ангелов, каких мы обычно видим на витражах: пышных, белокожих, с лицом,
светящимся небесным спокойствием и безразличием.
Это была мама.
Она прошла к умирающему сквозь благоговейную тишину. Казалось, она не
касается ступнями пола. Она приковывала взгляды и проникала в умы. Когда она
склонилась над челом умирающего, все, мужчины и женщины, почувствовали жар
ее дыхания на своих устах.
- Этот человек еще не умер, - произнесла она наконец.
Потом скомандовала:
- Положите его в мою постель.
И исчезла, так же как появилась.
Пришлось выждать, пока рассеется зачарованность, чтобы рабби Разон мог
дать зеленый свет:
- Там, где Бог не справляется, туда он посылает женщину. Перенесите его
к ней в кровать.


***

- Вне всякого сомнения, - заметил Хадуш, после того как мы перенесли
Шерифа, - твоя мать - это явление.
- Поэтому-то мы и видим ее так редко, - ответил я.
И так как мы были наедине, я улучил минутку, чтобы спросить:
- Что ты сделал с Серфингом?
- Похоронил, не так пышно, конечно.
- Но кроме этого?
- Он был всего лишь марионеткой. Мы засекли тех сволочей, что дергали
его за ниточки. Он был их игрушкой, вот мы его им и вернули.
Они просто-напросто положили тело Серфинга в багажник "мерседеса",
вместе с отрезанным ухом владельца и его же стволом 11,43. После чего
вызвали полицию и решили не ждать, что будет дальше.
- В принципе, я осуждаю подобное сотрудничество, - объяснял Хадуш, - но
бывают обстоятельства, когда мир и спокойствие в гражданском обществе
заставляют пойти на некоторые уступки.
Мо и Симон остались на шухере в бандитском квартале. Ровно в шесть утра
силовики в масках наводнили здание и забрали человека с отрезанным ухом,
"мерседесом", трупом Серфинга, орудием преступления и перспективой загреметь
лет эдак на пятнадцать.
- Сейчас он, наверное, уже сдал всех своих. Он крепкий, но размазня.
- Смотри, как бы он тебя самого не заложил, Хадуш. Ухо-то его - твоя
работа, не забыл?
Хадуш возвел очи к небу, как бы прося терпения для этого недалекого
ученика.
- Мой нож - в кармане Серфинга, с его же отпечатками на рукоятке.