"Даниэль Пеннак. Христиане и мавры ("Малоссен" #5)" - читать интересную книгу автора

Пауза.
- Видит бог, как нам с Симоном не хотелось оставлять там наши доспехи!
Еще пауза.
- Но чего ты хочешь?..
И он с чувством выполненного гражданского долга заметил:
- Надо уметь жертвовать.


***

Нам с Жереми запретили появляться в маминой комнате. Очевидно, это было
их, женское дело. В доме теперь все разговаривали только шепотом. Лауна
представляла нам ежедневный отчет. Шериф лежал пластом.
- Он не шевелится, Бенжамен. Они с мамой лежат, прижавшись друг к
другу, и не двигаются. Я никогда еще не видела, чтобы тело было таким
неподвижным. Как у кошек, когда они борются со смертью.
Но этот кот не умирал. Накрыв его собой, мама согревала его своим
теплом. А когда нарушался ритм его дыхания, мамины уста питали его
живительным воздухом.
Незаметно каникулы подошли к концу. Клара, Тереза и Жереми вернулись к
своим занятиям. Не помню уже, на какой временной работе я тогда пробавлялся,
но знаю точно, что я тогда ее забросил: отпуск по состоянию здоровья. Да,
один из тех нахлебников, которые прорывают дыру в соцобеспечении и на
которых указывает обличающий перст министров... Если наша страна как-нибудь
ненароком загнется, это будет моя вина, никак не министров. Но, неизвестно
почему, мне казалось, что мое присутствие будет более полезным под крышей
нашей лачуги, чем где бы то ни было в другом месте.
Шериф начал потихоньку оперяться.
- Он ест, Бен!
- Cristianos у moros?
- Нет, для этого он еще недостаточно окреп. Он берет грудь.
Мама вскармливала грудью американского еврея, вернувшегося с того
света.
- Он выкрутился, Бен: он оживает на молоке нашего неродившегося
братика.
- Я знала, что он не умрет, - бросила Тереза, проходя мимо нас.
Вскоре мама и Лауна смогли объявить победоносную войну солитеру. Тварь
была спущена в сортир.
И тогда пришла главная новость:
- Он открыл глаза, Бенжамен!
- Он заговорил?
- Нет. Он улыбнулся.
Честно говоря, Шериф так больше и не заговорил, и с тех пор я никогда
уже его не видел. Сейчас я прекрасно помню те события, но не могу воскресить
в памяти ни его лица, ни голоса. Шериф - это Данность, а не образ.

Как-то воскресным утром мама созвала к себе весь Бельвиль.
- Он ушел, - сказала она.
Она была одна в своей постели. Она объявила нам о его уходе без тени
печали.