"Павел Пепперштейн. Диета старика " - читать интересную книгу автора

крика, как правило, не обходится.

9

- Ну же, Ольберт, ты не закончил свой рассказ о том, как вы с Вольфом
ходили к учителю химии. Дай я вытру тебе слюни, и продолжай.
Ольберт продолжает. После истерики его интонации становятся иными - он
говорит быстро, без гримас. В его лице появляется нечто суховатое и
значительное, как у человека озабоченного.
- Ну, нечего рассусоливать. Дорасскажу коротко. Я видел учителя химии.
Наше восхождение было ненапрасным. Это замечательный человек. Как описать
мудреца? Легенда гласит, что Конфуций, после единственной встречи с Лао Цзы,
произнес одну лишь фразу: "Я видел дракона". Я тоже видел дракона. Он
скромен, очень благожелателен, вежлив. Но... Какое ощущение оставила во мне
эта встреча? Знаешь ли, только горечь. Мне самому хотелось бы быть его
учеником, но я ведь ничего не смыслю в химии. Наука, ко всему прочему,
кажется мне страшной.
В этот раз учитель говорил о химии оплодотворения, о химии размножения
у животных и растений. Мне казалось, он все время говорит обо мне. О моей
душе. Я никогда прежде не слышал речи столь телепатически проницательной. Он
подробно охарактеризовал сперматозоид. Я узнал себя. Я чувствовал себя
Нарциссом, впервые заглянувшим в воды реки. Я не смог слушать дальше. Я
уснул.
- Как же выглядит этот дракон?
- Никак. Обычный старик. Можно сказать, у него и нет внешности, если не
считать тех атрибутов, которыми любой настоящий старик должен обладать: он
лыс, сед, у него длинная борода, морщины... В таких случаях принято
добавлять: "Но вот глаза! В глазах!.." Но и в глазах у него не было ничего,
кроме старческого здравомыслия. Не в глазах дело. Где мой белый спиральный
хвостик, которым я, как пружинкой, оттолкнулся бы от зеленых стен, покрытых
золотым и однообразным орнаментом?
Там, наверху, очень уютно. За бедной дощатой дверью, похожей на дверь
сарая, открылась нам зала со стеклянными потолками. Когда-то здесь было
ателье одного скульптора. Мы были словно в колоссальной теплице, к тому же
по стеклам струился дождь. Чаепитие за небольшим столиком. Кресла очень
мягкие. Кроме этих кресел, мебели нет. В дальнем углу - обитый железом
химический стол, заставленный склянками. Они же, как армии перед битвой,
тесно стоят на полу, так что приходится передвигаться на цыпочках, чтобы не
раздавить колбы с эликсирами бессмертия. В толпе химической посуды взгляд
удивленно находит стеклянного кенгуру, крупные осколки вомбатов - то, что
осталось от скульптора. После беседы Вольф и учитель встают и направляются к
железному химическому столу. Они идут неторопливо, осторожно пробираясь
между расставленными на полу колбами и ретортами. Учитель несколько раз с
улыбкой оглядывается, приглашая меня следовать за ними. Но я не в силах
подняться. Кресло мягкое, словно вязкая каша. Я слишком устал во время
нашего восхождения, уже не могу противиться сну. Но любопытство все же не
совсем потухло - со своего места я пытаюсь разглядеть, что делают учитель и
Вольф. Однако комната, как я уже сказал, очень просторная, и в пасмурной
полутьме их почти не видно в дальнем углу. Только шелест дождя и отблеск
огня - наверное, зажгли горелку - и две тени, низко нагнувшиеся над столом.