"Павел Пепперштейн. Диета старика " - читать интересную книгу автора

девушка считала себя отражением в зеркале. Уже в 11 лет она в первый раз
попала к нам в клинику. Второй раз в возрасте двадцати двух лет. Эти цифры
говорят сами за себя. Выяснилось, что с раннего детства ее сестра,
обладавшая властным характером, подчиняла ее себе, приучила откликаться на
кличку "Эхо", заставляла повторять за собой все свои слова и жесты. Властная
сестра мечтала об артистической карьере. Но ее изнасиловал один ее
знакомый - несмотря на властность, психика девушки была хрупкой, и она тоже
оказалась в нашей лечебнице. Обе были изолированы, но окна их комнат
выходили в один и тот же дворик - так, чтобы они могли видеть друг друга в
окнах. Немедленно они возобновили свою "игру в зеркало". Целыми днями одна,
стоя у окна, делала напыщенные жесты, воображая себя примадонной перед
трюмо, раскланивалась, прижимая руки к груди, жеманно или растроганно
улыбалась, делала вид, что роняет платок или перчатку. Ее несчастная сестра
в своей комнате напротив тщательно повторяла за ней эти каскады нелепых
гримас, ведь она была "отражением". Иногда им удавалось достичь подлинной
синхронизации, хотя их разделяли стекла, решетки и цветник. Мы с коллегами
любили наблюдать за "балетом", сидя в цветнике. Этот случай описал Бимерзон.
Соня и Анастасия казались совершенными копиями друг друга, но... но одна из
них была девственница. На этом тонком различии между близнецами Бимерзон
попытался построить свою терапевтическую версию: он стал культивировать это
субтильное различие в сознании сестер. "Девственная плева должна
разрастись, - говаривал он, - она затянет зеркало матовой пленкой, она
спрячет сестер друг от друга". Однако вскоре мы узнали о существовании
третьей сестры. Написали в Лондон. Она приехала. Ее появление заставило
пошатнуться болезненный, но сформировавшийся и стройный космос двух сестер.
Если бы она была пациенткой или психиатром, то у нее еще были бы шансы
вплестись в их узор... Но Кэролайн абсолютно нормальна. Она, правда, врач,
но не психиатр, а ухогорлонос. Принцип двойственности треснул, и все
расстроилось. Тут-то и появился Ольберт. Его привел Бимерзон, они ведь
друзья. Вы сами знаете: любовь - превосходный медикамент. Ольберт влюбился в
тройняшек, те ответили взаимностью. Соня и Анастасия быстро пошли на
поправку. Вскоре мы выписали их. Сейчас они готовятся к браку вчетвером.
- И что же, вы считаете, они исцелились окончательно?
- Трудно сказать. За Анастасию я не беспокоюсь. Но Соня... Первый раз
она попала к нам в одиннадцать лет. Одиннадцать это, так сказать,
"отраженное одиночество". Затем в двадцать два года. Двадцать два это
"отраженная двойня". Что будет, когда ей стукнет тридцать три? Ведь тогда
вся тройня окажется "отраженной". Правда, это будет не скоро, но... К тому
же Ольберт скоро устранит своим пенисом ее девственную плеву, на которую так
надеялся Бимерзон. В сорок четыре года она сможет отразить весь их брачный
квартет, вместе с Ольбертом, если их союз, конечно, сохранится до тех пор. В
пятьдесят пять лет...
Старик, равнодушно пожимая плечами, раздвигает тяжелые толстые шторы и
проходит в соседнюю курительную. Здесь светлее, и к запаху табака отчетливо
примешивается запах марихуаны. Одинокий курящий сидит в углу дивана с
маленькой трубкой. Это министр словесности. Он рассматривает блокнот, куда
на скорую руку занесены какие-то цифры.
- Оказывается, чтобы управлять словесностью, нужны не буквы, а числа? -
спрашивает старик. Никакой реакции. Министр даже не поднимает изможденное
лицо, наполовину скрытое длинными волосами. Хозяин дома снова пожимает