"Павел Пепперштейн. Бублик" - читать интересную книгу автора

физических ощущений - я был анестезирован насквозь. Каждые полчаса Пытарь
наполнял трубку. Я понял, что дышу не с помощью легких, а посредством пор,
как губка. И этими бесчисленными внутренними порами я и впитывал тяжелый
старательный дым.
Когда рассвет замаячил в окнах, я был "готов". На прощанье Пытарь омыл
меня в тазу (вода даже не порозовела). Я был как колесо. Пинком ноги он
попрощался со мной.
С трудом добрался я до лагеря хиппи (а куда еще я мог податься?). Мне
пришлось заново учиться держать равновесие и поджимать голову, чтобы она не
мешала при перекатывании. Я вспомнил те времена, когда был гимнастом...
Холодный ветер свободно проходил сквозь пустой центр тела.
В палатках меня встретили хохотом. Тут же меня наградили новым
прозвищем Бублик. Что ж, я принял это новое имя. Оно милое, в нем есть
что-то от того настоящего детства, которого у меня никогда не было. Так
могли бы звать котенка, с которым возятся и над которым сюсюкают...
Рассказчик умолк. Потом снова заговорил:
- Я бы, конечно, сошел с ума, если бы не опиум. Мои друзья окуривали
меня неделями. Мак пропитал мое тело. Мак спас тело. Я - бублик с Маком.
Настала пауза. Наконец слушатель произнес:
- Вы упомянули, что на допросе рассказали все, кроме главного. Что вы
утаили?
- Устранив меня, мои враги (видимо, из суеверных соображений)
уничтожили мои достижения. Сначала расформировали Театральную библиотеку и
Театральный музей - эти сокровищницы, которым я отдал столько своих сил.
Затем сожгли Театр, солгав, что в него якобы попала молния. Кто поверит в
эту чепуху? Там вся крыша была усеяна громоотводами - я лично проверял их.
Мой великолепный театр, гордость города, гордость страны! Но... незадолго до
моей трансформации я заказал уменьшенную копию театра, которую мы собирались
преподнести королю. У меня был один друг и сообщник - стеклодув, резчик по
стеклу и вообще умелец. Человек очень своеобразный. Один из немногих, кого я
действительно уважал. Знаете, есть такие люди, у которых руки сами собой
совершают технические чудеса... Он превратил копию театра в некую
музыкальную шкатулку, что ли. Внутрь он поместил фигуры членов королевской
семьи, сделанные из стекла, в натуральную величину. Незамысловатый механизм
заставлял их двигаться по кругу - движение сопровождалось мелодичным звоном
колокольчиков, вызванивающих мелодии любимых песенок короля. Специальный
рычажок позволял приоткрыть пространства "под сценой" и "за кулисами", чтобы
иметь возможность наблюдать, как работает механизм.
Этот дар преподнесли королю от лица рабочих стекольных заводов.
- И что же, в этой шкатулке содержалась бомба или яд?
- Я выдал (или пытался выдать) всех своих сообщников. Но своего
друга-стеклодува я не назвал. Он убеждал меня, что король рано или поздно
погибнет, владея этой вещью. Детали он сообщить мне не захотел, назвав их
"своим маленьким техническим секретом". Он упомянул что-то о "пружинке". Там
была какая-то пружинка - может быть, отравленная, не знаю даже... Говорил,
был некий князь, заточивший сына в механической табакерке... Он говорил, что
старик будет умирать постепенно, безболезненно и незаметно, как бы
рассеиваясь между жизнью и смертью. "Мы заманим голландца в болото", -
говорил стеклодув. Вообще-то старика все любили, даже мне было жаль
устранять его. Но у меня была серьезная причина - я хотел попробовать, что