"Артуро Перес-Реверте. Тень орла" - читать интересную книгу авторанамерен нынче же заночевать в Сбодунове, а в среду быть в Москве. Теперь,
выходит, смекнул, что малость припоздает. - Я спрашиваю, что у Нея? Да что у Нея... Нехорошо у Нея. Его полки трижды ходили в штыки, но в результате этой достославной бойни - на следующий день в бюллетене Великой Армии ей будет уделено полторы строчки - так и не сумели отбить подступы к Ворошильскому броду. И вот теперь мимо нас поэскадронно, как на параде, переправляется русская кавалерия, неотвратимо, неудержимо надвигаясь на многострадальное правое крыло. Да уж какое там крыло - крылышко обглоданное. Тут налетел с востока холодный и сырой ветер, разметал кучу исчерна-серых туч, громоздившихся на горизонте, продырявил сплошную пелену порохового дыма, который стелился над равниной. Император, не оборачиваясь, протянул руку за подзорной трубой и провел ею полуокружность, оглядывая панораму сражения - да-да, точно также смотрел он на рейд Абукирской бухты, приговаривая: "Начистил нам рыло Нельсон, ох, начистил", - маршалы же тем временем готовились получить реприманд - по-нашему говоря, взбучку, - неминуемый и неизбежный. Но вот труба остановилась, уперлась в одну точку. Недомерок на мгновение отвел трубу от глаза, недоверчиво протер его и вновь приник к окуляру. - Кто-нибудь может мне сказать, что там творится? И ткнул в сторону равнины указательным и указующим перстом - да-да, тем самым, каким показывал солдатам на сорок веков, которые смотрят на них с вершин пирамид, а Марии Валевской - в несколько иной, разумеется, обстановке - на свою походную койку. Свита поспешно обратила взоры туда, куда был вперен имперский перст и тотчас грянул целый хор "господипомилуй" русской артиллерии, в кромешном аду, творившемся на подступах к Сбодунову, по полю, где после спешного отхода правофланговых частей оставались только трупы, - двигались синие мундиры, щетинились штыки и реял на ветру императорский орел: в образцовом порядке и трогательном одиночестве, не расстраивая рядов и держа равнение, линейный батальон французской пехоты героически продолжал наступление. Даже император лишился на миг дара речи. Несколько секунд, всем показавшимися бесконечными, он не сводил глаз с этого батальона. Черты бледного лица вмиг заострились, на скулах заиграли желваки, завращались орлиные очи, лоб под надвинутой треуголкой перерезала продольная складка, глубокая, как шрам. - С-с-с у-ума па-па.., посходили, - заметил штабной генерал Клапан-Брюк, который всегда заикался в бою и в борделе с тех пор, как однажды в веселом доме - дело было еще в итальянскую кампанию - в самый неподходящий момент попал под огонь австрийских батарей. - А-па-па-полоумели вконец. Недомерок, не отвечая, смотрел на одинокий батальон. Потом медленно и величаво повернул державную голову - да-да, ту самую, которую он увенчал некогда в соборе Парижской Богоматери короной, вырванной из рук папы Клемента VII, слабоумного старикана, понятия не имевшего, с кем он сел играть. А надо бы. Знай наших, корсиканских. А не знаешь - спроси у Карлоса IV, бывшего короля Испании. Или у Годоя, симпатичного такого здоровяка с дарованиями и наружностью племенного быка. Ну, того, который родной женой торговал. |
|
|