"Артуро Перес-Реверте. Испанская ярость" - читать интересную книгу автора

действие возымело: за исключением одного-единственного случая насилия -
неизбежного, согласимся, когда солдатня распалена легкой победой и богатой
добычей, - за которое виновный вздернут был ad boc <Зд.: на месте (лат.).>
добродетель фламандских женщин, какова бы она ни была, осталась нетронутой и
урону не понесла. До поры до времени.

***

Ратуша до самого флюгера была объята пламенем.
Мы шли с Хайме Корреасом, радуясь, во-первых, тому, что уцелели, а
во-вторых - что на радость всем и каждому, кроме, разумеется, голландцев, с
честью выполнили возложенное на нас поручение. В котомки мои, подобранные
после боя и до сих пор липкие от крови светлоусого часового, сложили мы
кой-какие трофеи - столовое серебро, несколько золотых монет, цепь, снятую с
шеи убитого горожанина, и два превосходных, совсем новеньких металлических
кувшина. Спутник мой щеголял в очень красивом шлеме с перьями, защищавшем
прежде голову какого-то англичанина, которому теперь не на что было его
надевать, а в брошенном доме, где мы с Хайме пошарили в свое удовольствие, я
разжился роскошным колетом из красного бархата, расшитого серебром.
Вместе с напарником моим, тоже состоявшим в пажах - только я у Диего
Алатристе, а он у прапорщика Кото, - мы испытали столько лишений и передряг,
что с полным правом считали друг друга добрыми товарищами. Богатые трофеи
вкупе с наградой, которую обещал ему наш капитан дон Кармело Брагадо, если
трюк с переодеванием сойдет гладко и удастся провести часовых у подъемного
моста, несколько примиряли Корреаса с тем, что пришлось оскоромиться
девчоночьим обличьем - ничего не поделаешь, мы бросили жребий, и напялить
юбку пришлось ему. Ну а я, к тому времени уже твердо решивший в положенный
законом срок пойти в солдаты, пребывал в полнейшем упоении, столь
свойственном юности, и голова моя блаженно кружилась от запаха пороха,
возвещавшего славу, приключения и прочие восторги. Вот, черт возьми, как
воспринимает войну человек, когда лет ему ровно столько, сколько строчек в
сонете, и по милости божественной Фортуны сам он становится не жертвой, ибо
Фландрия со всеми своими фламандцами была для меня чужбиной, - но
свидетелем. А порой - и скороспелым палачом. Впрочем, я, кажется, прежде уже
говорил вам, господа, пусть и по другому случаю, что такие тогда были
времена: жизнь человеческая, да хоть бы и своя собственная, стоила дешевле
куска закаленной стали, призванного эту самую жизнь оборвать.
Лихие были времена. Трудные, тяжкие, жестокие.

***

Ну, стало быть, добрались мы до муниципальной площади и остановились
поглазеть на пылающую ратушу и трупы англичан - много было среди них
белокурых, рыжеватых и веснушчатых, - раздетых донага и сваленных кучей у
дверей. Мимо сновали, таща добычу, испанцы, и, по овечьи сбившись в кучу под
бдительным приглядом наших до зубов вооруженных однополчан, стояли
перепуганные горожане. Большей частью - женщины, старики и дети, взрослых
мужчин было мало. Помню какого-то паренька наших с Хайме лет, взиравшего на
нас с угрюмым любопытством. Помню бледных женщин - под белыми чепцами
прятались светлые волосы, широко открытые светлые глаза с ужасом следили за