"Леонид Переверзев. What Am I Here For: для чего я здесь? Дюк Эллингтон как экзистенция джаза" - читать интересную книгу автора

создает непрерывно перемещающиеся ритмические акценты внутри одной ноты! То
есть невероятно тонко варьирует амплитуду, характер переходных процессов и
спектральный состав (тембр) звука с периодом в одну пятидесятую секунды.
Позже Гюнтер Шуллер (уже с помощью компьютерного анализа) указал на
аналогичные акценты и в игре Армстронга, о котором говорили, что у него "и
одна нота свингует".
Оркестру достаточно было взять одну ноту tutty - и вы безошибочно узнавали
(и теперь узнаете на его дисках) ни с чем несравнимый и неподражаемый
Ellington Sound, Эллингтоновский Звук.

Разносторонний талант

Эллингтон оставил также замечательную книгу воспоминаний, дневниковых
заметок и размышлений о своей музыке и о людях, вместе с ним ее создававших.
Он озаглавил ее Music is My Mistress, что можно перевести как "Музыка, моя
возлюбленная-подруга-владычица". В ней совсем нет аналитики, зато из нее
можно узнать немало о мотивах, эстетических критериях, идеалах и духовных
ценностях, вдохновлявших и направлявших творчество Дюка. Артист до мозга
костей, он предстает на ее страницах поэтом и философом собственного
искусства, равно как и джаза вообще.
Я настойчиво рекомендую эту книгу всякому, кто хочет по настоящему понять
джаз Эллингтона, а с ним и джаз как таковой. Хотя никогда нельзя забывать и
о том, что маэстро умел, когда хотел, быть весьма находчивым (но при том
никогда никого не обижающим) мистификатором.
Во всем, что бы ему ни приходилось делать в музыке (да и в жизни),
Эллингтон проявлял себя талантливым драматургом - пусть только любителем,
как он сам не уставал подчеркивать, зато необыкновенно органичным и
остроумным, точно выбиравшим цель и попадавшим в нее без промаха.
Помимо тех, что сочинялись им специально для музыкального театра, немалое
число эллингтоновских произведений являет собой настоящие звуковые поэмы:
они "программны" и "сценичны"; у многих имеется либретто, написанное самим
композитором или заимствованное им у других авторов. Впечатляющим
свидетельством того, сколь широко и далеко простирались
театрально-литературные интересы Дюка, служат "Благостный Четверг", сюита,
вдохновленная романами Стейнбека, и две шекспировские сюиты: "Тимон
Афинский" и "Столь нежный гром". Особо подчеркну, что всем сочинениям
Эллингтон в равной степени свойственна прирожденная вокальность: десятки
инструментальных номеров, впоследствии снабженные лирическими текстами,
получили новую жизнь уже в облике популярных песен, широко известных и
любимых далеко за пределами джазовых кругов.
В юности Эллингтон хорошо рисовал, мечтал стать художником и дизайнером,
показал блестящие успехи, учась на отделении прикладных искусств в Институте
Пратта, писал театральные декорации и даже получил приз на всеамериканском
студенческом конкурсе плаката. Вскоре, правда, он навсегда отложил кисть,
чтобы целиком отдаться музыке, но нет никакого сомнения, что его
изобразительный дар ярко проявился и в джазе. Прежде всего - в постоянном
стремлении передать звуковыми средствами чувство цвета, о чем говорит
большое количество "колористических" названий, которые он давал своим
сочинениям. Об этом вам специально расскажет Арнольд Волынцев (на
конференции, для которой предназначался и публикуемый доклад - ред.).