"Леонид Переверзев. What Am I Here For: для чего я здесь? Дюк Эллингтон как экзистенция джаза" - читать интересную книгу автора

Некоторые расширенные композиции Эллингтона воспринимаются как грандиозные
полотна или фрески; другие - как полихромные мозаики или гобелены, сотканные
из множества прелестных виньеток. Впрочем, и каждую из более чем тысячи его
трехминутных танцевальных пьес, некогда значившихся в каталогах под рубрикой
"фокстрот" или "свинг", легко мысленно визуализировать: увидеть в них всякий
раз какую-то мгновенную зарисовку, импрессионистический этюд, жанровую
картинку на определенный сюжет, подчас с виду банально-бытовой, но
скрывающий в себе неисчерпаемую глубину мифа. В этом убеждаешься, когда
смотришь первые, технически примитивные и художественно-наивные, еще не
видео-, а кино-клипы начала тридцатых годов, запечатлевшие оркестр
Эллингтона и выступавших с ним певцов и танцоров. А позже Дюк специально
создает целую серию звуковых "Портретов" своих коллег-музыкантов и
выдающихся негритянских артистов. Ему принадлежит также первый, до сих пор
непревзойденный (да, кажется, и единственный) опыт синтетической,
свето-цвето-хореографической телевизионно-джазовой постановки-феерии "A Drum
Is A Woman", "Барабан - это женщина".

Стиль джунглей

Даже чисто номинативное перечисление уникальных особенностей, присущих
Эллингтону и его оркестру во всех предпринятых ими начинаниях, заняло бы все
время моего доклада. Выделю чуть подробнее только одну. Бывают (правда,
редко) художники, чей дебют являет мощь и самобытность их таланта сразу и во
всей его полноте. Так было с Армстронгом: пластинки Hot Five и Hot Seven,
записанные во второй половине двадцатых годов, придали мощнейший импульс
тогдашнему джазу, не переставая активно влиять на его развитие вплоть до
Второй мировой войны. И, как считает ряд критиков, за всю свою дальнейшую,
неизменно успешную карьеру и растущую популярность, величайший джазовый
трубач и вокалист уже никогда не достигал столь вдохновенного
импровизационно-творческого взлета.
Эллингтон продвигался постепенно, шаг за шагом завоевывая и осваивая все
новые и новые рубежи художественного пространства. Первые записи группы The
Washingtonians, сделанные в те же годы, что и Hot Five, лишь намекали на
мощный бросок, совершенный оркестром и музыкой Эллингтона на протяжении
последующего десятилетия. Но кое-что уже тогда решительно и бесповоротно
выделяло коллектив Дюка из числа других ансамблей того времени. Его
"торговой маркой" и безошибочным опознавательным знаком явился "стиль
джунглей" - ошеломляюще гротескные звучания особым образом сурдинируемых
медных духовых. Изобретателями-основоположниками и непревзойденными
виртуозами этого стиля были тромбонисты Чарли Эрвис и Джо Нэнтон и трубачи
Баббер Майли и Кути Уильямс.
Искусно манипулируя фетровыми шляпами, бутылками-затычками, жестяными
чашками и резиновым вантузом для прочистки водослива кухонной раковины, они
производили на своих инструментах поразительные музыкально-акустические
эффекты. Тромбон и труба издавали ворчание, мычание, блеяние, ржание и
рычание, бормотание и даже некое подобие членораздельной речи; карканье
хищных птиц и вопли диких зверей, мучительные стоны и всхлипы, рев, уханье,
пуканье, кряканье, неутешный плач и сатанинский хохот одновременно.
Публика (включая утонченных интеллектуалов) не сомневалась, что слышит
"подлинную Африку", однако курьезный парадокс в том, что о настоящей музыке