"Николай Переяслов. За завесой 800-летней тайны (Уроки перепрочтения древнерусской литературы)" - читать интересную книгу автора

именно туда, где они как раз и оказываются и "потятыми", и "полонеными".
То же самое получается и с "хотью", т.е. с супругой: объясняя, почему
Игорь пренебрег знамением небес, Автор говорит: "Спалъ князю умь по хоти...
"Хощу бо, - рече, - копие приломити конець поля Половецкаго, съ вами,
русици, хощу главу свою приложити, а любо испити шеломомь Дону", что в
современных изданиях "Слова" переводится как "Разожгло князю ум желание...
"Хочу, - говорит, - копье с врагом скрестить на краю поля Половецкого; с
вами, русичи, хочу главу свою сложить или испить шеломом из побежденного
Дона." Одной из причин, способствовавших такому прочтению, явилось
использование Автором "Слова" приема так называемого "разделенного языка",
основанного на синтезе реально сущемствующих недеформированных слов в новое
образование, что позволяет, сохраняя внешнее логическое единство текста,
создавать игру слов, используя их в двух и более значениях. Говоря об этом
явлении, автор интереснейшей книги об акростихе в "Слове о полку Игореве" А.
Гогешвили писал, что "современная текстология "Слова" стремится к
однозначной интерпретации текста", тогда как его Автор "ставил себе во
многих случаях прямо противоположную задачу", в чем, отчасти, и "заключается
одна из причин непрекращающихся предложений новых конъектур и прочтений в
тексте "Слова"."
В качестве примеров приводятся словосочетания "А уже не вижду
власти," - читающееся еще и как "А у жене вижду власти"; "На реце на Каяле,"
читающееся как "нарецена каяле" (т.е. "нареченная", "невеста"). Фраза "Се бо
готския красныя девы" звучит как "се бог отския"; "Земля тутнетъ" - как
"земля тут нетъ", - и тому подобное.
К примерам использования такого вот "разделенного языка" можно отнести
и цитированную выше строчку "спалъ князю умь по хоти", публикуемую в
большинстве случаев в слитной форме, дающей прочтение "похоти". А между тем
в чешском языке еще и доныне сохранилось это древнее славянское слово в
своем первоначальном значении, то есть - "жена, супруга". Приводя такие
примеры из "Слова" как "плачется мати ПО УНОШИ князи Ростиславе", из Повести
временных лет по Лаврентьевскому списку (под годом 985) - "Ольга же, плакася
ПО МУЖИ своем", Э. Гребнева пишет: "Эти параллели убедительно показывают,
что "спалъ князю умъ ПО ХОТИ" - это обычная для древнерусского текста
конструкция. В переводе на современный русский язык это можно бы выразить
приблизительно так: сжигало князю ум по супруге..."
Несколько выше мы уже говорили, что именно так все на самом деле и
было, и что ум князя страдал именно из-за "хоти", то есть из-за "любимой",
"желанной", ревность из-за которой к собственному сыну и вынудила его
переступить через все знамения и поспешить в Поле за "хотью" и для
Владимира. В этом свете выражение "хощу бо копие приломити конець поля
Половецкаго" никак не может иметь предложенной Д. Лихачевым расшифровки
"хочу вступить в единоборство", ибо означает то же, что и известная
индейская формула "хотим зарыть топор войны". Не менее беспочвенно
искажается и вторая часть этой фразы - "съ вами, русици, хощу главу свою
ПРИЛОЖИТИ", истолковываемая как желание эту голову СЛОЖИТЬ, тогда как в паре
с переломленным копьем, означающим ОТКАЗ ОТ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ, данное
выражение приобретает смысл, аналогичный фразеологизмам "приложить талант",
"приложить руки", "приложить старания" и т.п., что не противоречит и
этимологическому значению латинской лексемы "закон", "уложение" и
возникающей в результате чередования "лог-лаг" формы "лагати", имеющей с