"Николай Переяслов. За завесой 800-летней тайны (Уроки перепрочтения древнерусской литературы)" - читать интересную книгу автора

сохраняемое главенство Киевских великих князей в политической и
экономической жизни Древней Руси. Ведь и так Святослав Киевский, являясь
номинально "великим и грозным" князем всей Руси, представлял из себя
фактически беднейшего аристократа, которому по уговору с его дуумвиром
Рюриком Ростиславовичем, взявшим себе города и земли Киевщины, принадлежали
только сам город Киев, воинская дружина да право восседать на "отнем златом
столе", что давало ему более политического, нежели реального капитала. Так
что "на самом деле, - как констатирует Д. Лихачев, - Святослав был одним из
СЛАБЕЙШИХ князей, когда-либо княживших в Киеве."
(При этом следует учесть, что наличие самой многочисленной на Руси
дружины и отсутствие достаточной экономической основы для ее содержания
делали жизненно необходимым для Святослава Киевского сохранение состояния
постоянной войны со Степью. Ведь только играя на патриотических чувствах
князей и на декларируемой необходимости защиты Руси от половцев, он мог еще
хоть как-то удерживать свою власть над рассыпающейся на удельные княжества
державой. А для этого было необходимо ни в одной из областей тогдашней жизни
не дать исчезнуть представлению о половцах как о "чуме XII века", несущей
Руси постоянную угрозу ее существованию.)
"Образ врага", как замечает Л. Наровчатская, это универсальный способ
сплотить "массу" на "подвиг", и этот образ, как видим, рожден задолго до
нашей недавней "холодной" войны.
Вместе с тем, если для Святослава лично такие походы против Поля являли
собой еще и один из основных источников прибыли, а потому были и желанны и
выгодны, то для властителей удельных княжеств награбленное в половецких
вежах добро уже не перевешивало собой той экономической выгоды, которую
давало бы им использование занятых в походах людей на мирном поприще. Так,
например, Ипатьевская летопись под 1185 годом сообщает о том, что "великий
князь Святослав Всеволодович отправился в Карачаев и собирал в Верхних
землях воинов, намереваясь на все лето идти на половцев к Дону", что было
равнозначно срыву всех сельскохозяйственных и строительных работ в
собственных княжествах, поскольку для похода НА ВСс ЛЕТО нужно было увести в
Степь едва ли не все мужское население трудоспособного возраста. И если
большинство князей, уступая авторитету прежней славы Киева как общерусского
Центра, еще не противоречили политике Святослава в отношении Поля, то
Ольговичи, как отмечает Автор "Слова", уже "доспели на брань", - то есть на
проведение собственной линии в русско-половецких отношениях, основанной на
добрососедских контактах и родстве, и ведущей, как отмечал цитированный выше
Б. Рыбаков, "к сложению устойчивой коалиции - Ольговичи плюс Шаруканиды".
Понятно, что для Святослава успешное завершение брачной экспедиции
Игоря в Степь означало бы полное фиаско его политической линии, а стало
быть, и самого существования. И без того, как отмечали авторы книги
"Древнерусские княжества X-XIII вв.." (М., 1975), "существование
прочерниговских группировок и партий в Киеве, Новгороде, Галицко-Волынской,
Полоцкой и Рязанской землях свидетельствовало не только о претензиях
черниговских князей на общерусское господство, но и о наличии в древней Руси
конца XII - первой половины XIII веков кроме центробежных еще и
центростремительных тенденций", так что достаточно было одной удачной
дипломатической акции Игоря Святославовича, и авторитет Черниговского дома и
его политики выбивал бы последнюю опору из-под и без того шаткого трона
Святослава Киевского в пользу Ольговичей.