"Полина Каминская. Операция "Антиирод" (Похитители душ #3)" - читать интересную книгу автора

потолок, а назавтра снова приходилось старательно играть радость и восторг
и пожимать бесчисленные руки, и принимать бесконечные поздравления, хотя
внутри у него все кричало от отчаяния.
На одном из медицинских семинаров, куда Юрий Адольфович был, как
всегда, приглашен в качестве экспоната (он согласился прийти только с
условием, что ЭТОТ будет последним в его медицинских гастролях), он
встретил странного молодого человека. Тот внимательно смотрел на Бляхмана в
течение всего семинара, а после окончания подошел и спросил сразу в лоб:
- Вы чем-то сильно расстроены? Деликатный Юрий Адольфович начал
лепетать, что-то насчет усталости. Молодой человек покивал, давая понять,
что ни чуточки не верит в эту отговорку.
- Я видел, как вы играете на пианино... - Юрий Адольфович понял, что
сейчас просто разрыдается на плече у незнакомца. - Вы очень несчастны. -
Бляхман молчал. Он не мог выговорить ни слова. - Вот вам телефон. Когда
освободитесь, приходите ко мне, попробуем что-нибудь придумать.
Юрий Адольфович не спал всю ночь. Под утро он окончательно решил, что
молодой человек - просто начинающий карьерист и хочет еще раз пройтись
скальпелем по многострадальным рукам пианиста и урвать себе кусочек славы.
Наутро "карьерист" позвонил сам:
- Клиника Нейроцентра, на Петроградской. Третье отделение. Сегодня, в
двенадцать.
Юрий Адольфович не посмел ослушаться и пришел.
Молодой человек представился Игорем Валерьевичем, провел Бляхмана в
ординаторскую, и тут у них состоялся очень интересный разговор.
- Вы знаете, Юрий Адольфович, мне кажется, я знаю, в чем причина вашей
печали, - сказал Игорь Валерьевич, барабаня пальцами по столу. - То есть я
бы в жизни не догадался, но позавчера по телевизору показывали милый старый
фильм. "Сказание о земле Сибирской", помните?
Юрий Адольфович помнил. Судьба пианиста-фронтовика, уехавшего в глушь
и написавшего симфонию о сибирской земле, давно не давала ему покоя. Сам
он, к сожалению, был напрочь лишен сочинительского дара. Но полубезумная
идея насчет глухой деревушки и старенького аккордеона уже давно витала над
ним.
Молодой и напористый Игорь Валерьевич словно с листа читал мысли Юрия
Адольфовича:
- Вы должны понимать, что в наше время такой выход, как бегство в
деревню, неприемлем. Я бы хотел предложить вам попробовать лечение по моей
методике.
- Зачем? - удивился Бляхман. - У меня все хорошо. Руки работают.
- Но все же недостаточно хорошо, мне кажется? Скажем, не так хорошо,
как вам бы хотелось?
- Я подумаю, - сказал Юрий Адольфович, только чтобы что-то ответить.
- Не могу вам этого позволить, - странно отреагировал на эту фразу
Игорь Валерьевич.
- Чего?
- Думать. Я вижу, вы почти отчаялись. Если вы будете думать и дальше,
вы потеряете надежду. Тогда я уже ничем не смогу вам помочь.
"Ерунда какая-то, - подумал Юрий Адольфович, - при чем здесь моя
надежда?"
- Взвесьте сами, - продолжал настаивать Игорь Валерьевич, - хуже вам