"Лео Перуц. Парикмахер Тюрлюпэн " - читать интересную книгу автора

как-то кабатчику, как делаются выпады, кварты и терции. И он выхватил шпагу
из ножен и принялся яростно рубить и колоть белый мрамор коленопреклоненной
Дианы, метившей куда-то своим копьем.
Но рука Тюрлюпэна, привыкшая управлять легкими бритвами, не выносила
тяжести шпаги.
- Не идет дело, - плакался он. - Устаешь от этого как собака. И нельзя
ни на мгновение остановиться, иначе ты погиб. И существуют еще какие-то
квинты и финты, и большие секунды, и малые секунды, и парады, и шарады, и
всего этого я не запомнил. Надо было смотреть внимательнее, теперь уже
поздно. Вот если бы позволено было тузить кулаками друг друга, я бы его так
прижал к стене, что он передохнуть бы не мог. Но со шпагой этой мне не
управиться.
Измучившись, он стоял, опустив шпагу и вперив глаза в темноту.
- А не проткнуть ли его, прежде чем он соберется вынуть шпагу из ножен?
Броситься на него и распороть живот без предупреждений? Раз, два, и кончено
дело, и я, откланявшись, иду своей дорогою. Но и это не годится. Видит Бог,
не годится. Нужно ждать сигнала, говорил господин Ле-Гуш. Нельзя начинать,
когда заблагорассудится, нужно проделать множество церемоний, прежде чем
тебе позволят рубить.
Но едва лишь он отказался от такого плана спасти свою жизнь, как у него
уже возник другой, показавшийся ему гораздо более разумным и легче
осуществимым.
- В доме этом так много дворян, умеющих обращаться со шпагою, - сказал
он себе. - Если бы мне уговорить кого-нибудь из них вместо меня сразиться с
этим подлым дворянином, желчным и злобным, как дьявол? Поговорю-ка я с
герцогом, так радушно и приветливо меня принявшим. По виду судя, он умеет
действовать шпагой. Может быть, он окажет мне такую услугу, если я его об
этом попрошу. Честное слово, мне приятнее будет его видеть мертвым на
площадке, чем себя.
Вложив шпагу в ножны, он отправился разыскивать герцога де Лавана.


* * *

Герцог стоял в оконной нише большой пиршественной залы, в беседе с
господином Пьером де Роншеролем, предводителем нормандской знати, красивым,
статным стариком, наружность которого внушала почтение. Они обсуждали способ
склонить на сторону недовольной знати герцога д'Энгьена. Вокруг стола,
расставленного вдоль правой стены залы, раздавался звон стаканов и веселый
смех. Там сидели, шумя, споря и выпивая рюмку за рюмкой, три дворянина; они
впервые повстречались за этим столом, но вино их сделало друзьями. Господин
Лекок-Корбэй, барон де Лаведан, грузный, тучный и медлительный мужчина,
приехал в Париж из провинции Сенонж. Он в первый раз попал в столицу и
пришел в полное смятение от множества карет и колясок, которые видел на
улицах. Против него сидел граф фон Мемпельгард, немец, посланный на это
совещание лотарингской знатью. Это был драчун, игрок и забулдыга,
вспыльчивый и очень сильный, но в пьяном виде кроткий как ягненок. Он привез
с собою одного из своих гончих псов, который лежал на полу и спал. Третий
собутыльник был граф де Кай и де Ругон, капитан королевского Наваррского
полка, удалой воин, которого боялись и любили, человек решительный и