"Лео Перуц. Парикмахер Тюрлюпэн " - читать интересную книгу автора

блажной, - о нем рассказывали, что одну даму, пришедшую к нему утром, когда
он еще лежал в постели, чтобы взыскать с него долг, он проводил до дверей
своего дома учтиво, но нагишом.
Когда Тюрлюпэн появился в дверях, отвесив низкий поклон, граф фон
Мемпельгард как раз начал произносить какую-то речь. Он откинулся на спинку
стула, шпагу положив на колени, стакан с вином держа в руке, и громовым
голосом воскликнул:
- У нас в Лотарингии дворянство отличается мужеством и благородством.
Три моих сына, пять моих братьев, зятья мои...
- Я весь к вашим услугам, - сказал Тюрлюпэн, отвесив второй поклон,
чтобы обратить на себя внимание.
- Мои зятья, мои соседи, мои друзья, - продолжал граф фон
Мемпельгард, - все они возьмутся за оружие, если понадобится испытать их
отвагу и верность, и двинутся на сборные пункты под звуки кимвалов,
барабанов и труб, как велит лотарингский обычай.
- Ваш покорный слуга,- сказал Тюрлюпэн и отвесил третий поклон.
- Господин де Жослэн, - воскликнул молодой герцог, наконец-то заметив
его, - я рад вас видеть. Клянусь честью, я уже стосковался по вам.
- Я против барабанов и труб, - произнес господин Лекок-Корбэй. - Мы
должны действовать осторожно, тихо, осмотрительно, шаг за шагом, постепенно
и последовательно. Начать мы должны с того, чтобы восстановить Верховный
совет против кардинала, парламенты против Верховного совета, а население
против парламентов. Вот мой план, и он, по-моему, хорош. Население должно
высказаться за нас и перейти на нашу сторону. Затем мы можем перейти к тому,
чтобы сделать волю кардинала предметом всеобщего пренебрежения.
- Великолепно! - воскликнул граф фон Мемпельгард.- Предметом всеобщего
пренебрежения! Превосходно сказано.
- Но все это надо сделать тихо. Постепенно, без шума, не торопясь, без
кимвалов и труб.
- Господин де Роншероль! - почтительно сказал старцу молодой герцог. Я
прошу разрешения представить вашему вниманию господина де Жослэна, сьера де
Кеткана, бретонского дворянина, желающего уверить в своей преданности
маститого анхиза[14] нормандской знати.
- Поистине я предан вам, сударь" телом и душою,-заявил Тюрлюпэн, сделав
рукою такое движение, словно он готов немедленно не только подстричь бороду
седому дворянину, но и завить ему волосы.
Но его почтительные слова заглушены были диким взрывом ярости графа де
Кай и де Ругона.
- Осмотрительно! Тихо! Осторожно! - ревел он и ударял по столу кулаком
так, что стаканы дребезжали. - Эти слова пригодны только для сотрясения
воздуха и больше ни для чего. Кувшины на столе - и ничего в них не налито.
Вертелы на огне - и ничего на них не нанизано! Если таков ваш план, сударь,
то я ради этого плана даже маленького своего кортика не снял бы с гвоздя.
Он поднялся и стоял, перегнувшись вперед, упершись кулаками в стол, с
лицом, багровым от вина и гнева.
- Я расскажу вам, сударь, чему научил меня жизненный опыт. С
пятнадцатилетнего возраста у меня не проходило дня без похождений, и Бог
нигде и никогда не ограждал меня от опасностей. Войну не выигрывают
интригами и мелкими распрями. Войну, сударь мой, выигрывают, сидя задом в
седле!