"Елена Первушина. Убежище. Ночь и День" - читать интересную книгу авторауехать, что бы там себе ни думал мой мерин. Скоро рассвет, и я не хочу
терять времени. Но когда я прохожу по нижней галерее, графиня снова замечает и дает мне знак остановиться. Я вхожу в зал и останавливаюсь на пороге, а она спускается с возвышения и идет ко мне. Пол усыпан тростником, но среди тростинок спрятались сухие стебельки цветов. Когда графиня наступает на них кончиком остроносой вышитой туфельки, они оживают, наполняются соком и раскрывают лепестки.. - Вы уже покидаете нас, господин посланник? - ее голос нежен, как дыхание весны. - С величайшим сожалением, госпожа моя. Я кланяюсь и отступаю на шаг назад. Мне очень не хочется, чтобы она подошла слишком близко, чтобы моя способность подавлять магию вступила в свои права, чтобы мимолетное волшебство рассеялось и цветы под ее ногами увяли. Не хочется, чтобы она испугалась. Хотя вскоре ей все равно придется испугаться, но не сейчас. - Вы привезли добрые вести моему супругу? - Не мне об этом судить, госпожа моя. - И все же очень жаль, что вы вынуждены уехать так быстро. - Если бы не клятвы, данные мною ранее, госпожа моя, я почел бы за величайшую честь остаться здесь и служить вам. Когда я выезжаю из ворот замка, рассветное солнце бьет мне прямо в глаза. Несмотря на это, я от души пришпориваю коня. Мне хочется уехать отсюда как можно скорее. Есть вещи, которые ты обязан сделать. Есть вести, которые ты обязан передать. Но когда все сделано, ты не обязан оставаться и столб... Каждому дню - свои заботы. А у меня впереди еще очень много дней. Часть вторая. День. Убежище Дорога в даль вольна бежать, Кустам сам бог велел дрожать. А мы должны наш путь держать, Наш путь держать, наш путь держать. Иосиф Бродский Петербург - холодный город. Мне приходилось бывать за Полярным кругом в самый разгар полярной ночи. Там, конечно, тоже не жарко. Но стоит надеть шубу, и мороз бессилен. Разве что пощиплет щеки и заставит тереть нос. В Петербурге не то. Липкая влажная взвесь, которая вместо воздуха проникает сквозь рукава под одежду и не успокаивается, пока не прохватывает тебя холодом до костей. На улице ноябрь, за окном плюсовая температура, но холод выматывает так, что впору заплакать. Я возвращаюсь с ночного дежурства. Мой троллейбус ползет по Невскому в сером рассветном полумраке. С Васильевского - к Лавре, "на Пески", как говорили в позапрошлом веке. Открывая на секунду глаза, я вижу в створе канала Грибоедова Спас-на-крови - холодный камень сливается с холодным небом. Мне давно кажется, что в Петербурге дома, особенно старые, в союзе с |
|
|