"Елена Первушина. Убежище. Ночь и День" - читать интересную книгу автора

уехать, что бы там себе ни думал мой мерин. Скоро рассвет, и я не хочу
терять времени.
Но когда я прохожу по нижней галерее, графиня снова замечает и дает мне
знак остановиться. Я вхожу в зал и останавливаюсь на пороге, а она
спускается с возвышения и идет ко мне. Пол усыпан тростником, но среди
тростинок спрятались сухие стебельки цветов. Когда графиня наступает на них
кончиком остроносой вышитой туфельки, они оживают, наполняются соком и
раскрывают лепестки..
- Вы уже покидаете нас, господин посланник? - ее голос нежен, как
дыхание весны.
- С величайшим сожалением, госпожа моя.
Я кланяюсь и отступаю на шаг назад. Мне очень не хочется, чтобы она
подошла слишком близко, чтобы моя способность подавлять магию вступила в
свои права, чтобы мимолетное волшебство рассеялось и цветы под ее ногами
увяли. Не хочется, чтобы она испугалась. Хотя вскоре ей все равно придется
испугаться, но не сейчас.
- Вы привезли добрые вести моему супругу?
- Не мне об этом судить, госпожа моя.
- И все же очень жаль, что вы вынуждены уехать так быстро.
- Если бы не клятвы, данные мною ранее, госпожа моя, я почел бы за
величайшую честь остаться здесь и служить вам.
Когда я выезжаю из ворот замка, рассветное солнце бьет мне прямо в
глаза. Несмотря на это, я от души пришпориваю коня. Мне хочется уехать
отсюда как можно скорее. Есть вещи, которые ты обязан сделать. Есть вести,
которые ты обязан передать. Но когда все сделано, ты не обязан оставаться и
смотреть, что из этого получится, иначе я давно уже превратился бы в соляной
столб... Каждому дню - свои заботы. А у меня впереди еще очень много дней.


Часть вторая. День. Убежище

Дорога в даль вольна бежать,
Кустам сам бог велел дрожать.
А мы должны наш путь держать,
Наш путь держать, наш путь держать.

Иосиф Бродский

Петербург - холодный город. Мне приходилось бывать за Полярным кругом в
самый разгар полярной ночи. Там, конечно, тоже не жарко. Но стоит надеть
шубу, и мороз бессилен. Разве что пощиплет щеки и заставит тереть нос. В
Петербурге не то. Липкая влажная взвесь, которая вместо воздуха проникает
сквозь рукава под одежду и не успокаивается, пока не прохватывает тебя
холодом до костей. На улице ноябрь, за окном плюсовая температура, но холод
выматывает так, что впору заплакать.
Я возвращаюсь с ночного дежурства. Мой троллейбус ползет по Невскому в
сером рассветном полумраке. С Васильевского - к Лавре, "на Пески", как
говорили в позапрошлом веке. Открывая на секунду глаза, я вижу в створе
канала Грибоедова Спас-на-крови - холодный камень сливается с холодным
небом. Мне давно кажется, что в Петербурге дома, особенно старые, в союзе с