"Франческо Петрарка. Гвидо Сетте, архиепискому Генуэзскому о том, как меняются времена" - читать интересную книгу автора

раздоры и войны, воинство мерзких разбойников безнаказанно пройдет повсюду
все, что встретится на пути, разоряя и опустошая, ни крепости, ни короли
против них не устоят. Развращенные нравы, дурные занятия, пагубные
привычки - ясно, что в людях самих корень всех зол. Но, как сказал уже, не о
причинах я речь веду, а о самих вещах, коих в мое время не бывало. Редко
королевства из-за рубежей или каких-либо обид воевали, не было еще этих
союзов на погибель роду человеческому. Были союзы купеческие, видали их мы с
тобою, при их посредстве долее других родина моя процветала. Всем краем
нашим управляли они, короли и принцы пользовались советами их и поддержкой.
И рассказать и поверить трудно, каким благом были они для людей. И иные были
союзы - сообщества .пилигримов, в святые места направляющихся, в Рим и
Иерусалим. Не видывали разбойничьих отрядов, средь бела дня выстроившихся в
открытом поле. И полководцы славы себе жестокостью и людскими страданьями не
добывали. Было нам по двадцать пять лет, когда слух поразило ужасное имя.
Сколь быстро взросло зло и куда обратилось, видели мы с тобою, селяне же
несчастные, горожане и даже священники, не исключая и высшего, на себе
испытали. Он, как говорил я уже, на берегах Роны, откуда вернулся недавно,
едва не попал в плен и заплатил позорный выкуп. И он не умалчивал об этом,
часто и горько сетуя в кругу близких, и я о сем упомянул в письме к нему.
Кто же теперь решится отрицать, что ужасно и несказанно переменились
времена? Либо стыда лишен он, либо рассудка. Нельзя не видеть явных и
зловещих вспышек еще худших бедствий, когда несчастный мир ежедневно такое
терпит, о чем прежде и не слыхивали.
Что же еще? Название чумы слышали мы или в книгах читали, чумы же
вселенской, что вот-вот весь мир опустошит, и не слыхал никто и не видал. А
ведь уж двадцать лет, как по всем странам она свирепствует, мешкая иногда
или обходя некоторые места, но нигде до конца не угасая. Кажется, ушла, но
идет назад, обрушиваясь на до времени возвеселившихся. И есть она, если не
обманываюсь, знак гнева Божьего за грехи человеческие. Ежели меньше станет
их когда-либо - и ярость небесная смягчится.
И слово "землетрясение" слышали и читали, само явление у историков
находя, причины же его - у физиков. По ночам редкие толчки, сомнительные,
скорее миражи, мерещились, бывало, любопытным: подлинного землетрясения
никто в наше время не видел. Ныне же двадцать лет - одно начало у обоих было
зол, - как двадцать пятого января Альпы, непривычные к землетрясениям, по
словам Марона, содрогнулись, и вскоре всю восточную Италию и Германию так
затрясло, что многие несведущие, кому все это внове было и в диковину,
решили, что пришел конец света.
Я тогда в Вероне, в библиотеке своей, находился и, хоть было это для
меня делом вовсе неслыханным, все же потрясен был внезапностью и при виде
пола, ходящего под ногами и книг, отовсюду летящих, оцепенел, а выскочив
наружу, увидел, как мечется народ и мои домочадцы. Смертельная бледность
покрывала лица. Через год землетрясение в Риме разрушило башни и храмы,
тогда же было оно и в Этрурии, о чем писал я, взволнованный, нашему Сократу.
Через семь лея в нижней Германии и рейнской долине землетрясение случилось,
и разрушился город Базель, небольшой, но красивый да казалось,
основательный; ничто, стало быть, не выдержит натиска природы. Всего за
несколько дней я оттуда уехал, месяц прождавши там нашего императора, принца
доброго и мягкого, но ленивого. В варварской глуши принужден был я его
разыскивать. Хотел я написать о землетрясении Иоанну, достойному