"Михаил Петров. Пираты Эгейского моря и личность" - читать интересную книгу автора

все разрешает". Аристотель считал эту формулу наилучшим определением
"начала" - "воды" Фалеса, "воздуха" Анаксимена, "неопределенного"
Анаксимандра. Она прекрасно подходит и для библейского "праха", и для
"самосознания" немецкой классики, и для философских представлений о материи,
о бытии. Неудивительно, что от Аристотеля эта формула перекочевала к Гегелю,
а от него к Энгельсу, породив представление о "стихийном материализме"
древних греков.
Вторым и крайне важным дополнением к принципу целостности начала и
конца, который так точно схвачен в постулате Акусилая, была осознанная
Платоном и философски им санкционированная идея структурной целостности,
системы, связи всеобщего и особенного, единства в многообразии и
многообразия в единстве. Это прежде всего идея организованного, однозначно
связанного единства: "порядок во всех отношениях превосходнее беспорядка"
(Тимей, 30 А), и, во-вторых, идея "союза", мы бы теперь даже сказали,
"мозаичности" этого порядка, в котором целостность допускает объяснение
только из частей, а части, в свою очередь, только из целостности, причем
имеющими смысл и образующими понимание признаются лишь эти системные
значения, возникающие в целостности по поводу частей и в частях по поводу
целостности. Все остальные значения, если они и возникают, признаются в
отличие от системных, эталонных, существенных, истинных, значениями
несущественными, еторостепенными, случайными, ложными, которые следует
считать даже не значениями, а отклонениями от системных значений.
Формула Акусилая, "теологического" предшественника древнегреческих
"натурфилософов", или близкая по смыслу формула орфика Мусея - "все вещи
имеют начало, конец и середину существования" (Платон. Законы, 715 Е), -
были в сущности абстрактным переложением древней, связанной с мифологическим
типом мысли идеи круговорота, вроде часто встречающейся и у Гомера и у
других авторов, в том числе и у Мусея, фразы: "Как листья на ветви ясеня
зеленеют и вянут, так и племена и роды человеческие приходят и уходят"
(Клеммент. Ковры, VI, 5, 25). В формулах Акусилая и Мусея заметен лишь
семантический сдвиг на "листья, племена и роды". "Ветвь ясеня" выводится за
скобки, а в скобках оказывается все остальное. Иными словами, относительно
всего "смертного" или того, что Аристотель называет "природными",
"рожденными" вещами, вводится постулат конечности, движения по моментам
типа: рождение-детство-юность-зрелость-старостьсмерть, где крайние суть
"начало" и "конец", а остальные средние, знаменитое в истории философии
"мстаксю" - между. "А целое, - писал Аристотель, - есть то, что имеет
начало, середину и конец. Начало - то, что само не следует по необходимости
за другим, а, напротив, за ним существует или происходит, по закону природы,
нечто другое: наоборот, конец - то, что само по необходимости или по
обыкновению следует непременно за другим, после же него нет ничего другого,
а середина - то, что и само следует за другим, и за ним другое" (Поэтика,
1450 b.).
В сравнении с формулами Акусилая и Мусея системный подход Платона
представляется чем-то новым; его целостность не есть целостность
историческая, положенная во времени как некоторый период преемственных
изменений от начала до конца, а целостность момента или, что то же,
целостность вневременная, существующая, по определению Платона, вечно и
неизменно. И сам Платон прекрасно чувствовал различие
традиционно-исторического и системно-внеисторического подходов, сложившихся