"Михаил Петров. Пираты Эгейского моря и личность" - читать интересную книгу автора

организующего и организуемого, необходимого и случайного, порядка и его
нарушений. Эта абстолютизация социальной репродукции лучше всего выразима
аналогией с домом Одиссея: мир, космос представляются единым "домом", в
котором "один повелитель". Это умонастроение и сегодня остается характерной
чертой европейского способа мысли.
Мы попробовали ответить на вопрос, как возможно движение к абсолюту,
становление идеи высшего, всесильного, всемогущего, всеблагого авторитетного
существа, и с точки зрения европейской истории, если ее начинать с Одиссея и
его "дома", такое движение представляется естественным, поскольку в условиях
дуализма слова и дела любой авторитет требует ссылок на более высокий
авторитет, и возникающая в этой ситуации дурная бесконечность тем или иным
способом должна выводить к абсолюту - высшему авторитету в цепи подчиненных
авторитетов. Вместе с тем, нам пока не удалось ответить на вопрос, почему
этот естественный, казалось бы, и неизбежный ориентир на абсолютный
авторитет становится в наших условиях невозможным.

7. Христианство и христианский атеизм

Говоря об эволюции первичного отношения господин-раб в более развитое,
но сохраняющее дуализм слова и дела отношение единого, всемогущего,
всеведущего, всеблагого творца к сотворенному им по слову и творимому по
слову миру репродукции (размножаться - всегда было правом и обязанностью
всякой божественной твари), мы почти не отмечали тех конфликтов и той
критики, которые возникли в процессе становления "космического" взгляда на
мир. Более того, мы подчеркивали моменты преемственности, попытки
использовать в строительстве нового мира традиционные схемы порождения и
другие элементы мифа. И все же, если посмотреть на конечный результат всей
этой деятельности, мы обнаруживаем, что Олимп опустел, парность объяснений
по мифу и по рассуждению исчезла, разрушены оказались и порождающие
структуры мифа, так что, когда римляне начали переводить греческих философов
на латынь, семантическим и этимологическим центром философской терминологии
для них стало "аре", то есть место глаголов, означающих физиологический акт
рождения, от которых производны основные термины греческой философии (фисис,
генесис, техне), занял глагол "арариско" -сколачивать, сплачивать,
объединять в целостную систему.
Тем самым обрезанной оказалась пуповина, соединявшая греческую
философию с мифологией, связь преемственности нарушилась, и многое,
представлявшееся естественным и понятным в эпоху античной классики,
сместилось в область "пережитков проклятого мифологического прошлого", стало
казаться непонятным, странным, "языческим". И если под этим углом зрения
взглянуть на результат, нам придется признать, что возникшее по связи с
римскими философскими течениями христианство есть наиболее развитая и
последовательная форма античного атеизма, в которой преодолены не только
"многобожие" и "бесстыдный пантеизм" язычества, как раз в этой части успехи
христианства не так уж велики, книги бытия мало чем отличаются от
традиционных теогоний, но была преодолена и профессионально-кастовая
структура социальной памяти, как она представлена в мифе, если под мифом
понимать не порождение испугов и страхов, не продукт бессилия перед силами
природы, а систему сохранения и воспроизводства в смене поколений
социально-необходимых навыков и умений.