"Михаил Петров. Пираты Эгейского моря и личность" - читать интересную книгу автора

церковными и светскими властями устранялся во многом сам собою, поскольку в
этой части тенденции христианского атеизма и реформации совпадали.
Реформация устраняла клир, церковь, "тело христово" политически.
Устраняла как излишнее звено между человеком и богом, зарабатывающее
политический авторитет на посредничестве между ними и использующее этот
авторитет в целях собственного самосохранения как высший в Европе
политической силы. Маркс так описывает ближайшие результаты этого процесса:
"Лютер победил рабство по набожности только тем, что поставил на его место
рабство по убеждению. Он разбил веру в авторитет, восстановив авторитет
веры. Он превратил попов в мирян, превратив мирян в попов. Он освободил
человека от внешней религиозности, сделав религиозность внутренним миром
человека... Речь теперь шла уже не о борьбе мирянина с попом вне мирянина, а
о борьбе со своим собственным внутренним попом, со своей поповской натурой"
(24, т. 1, стр. 422-423).
Но этот процесс устранения части авторитетных звеньев между богом и
человеком затрагивал не только политические, но и теоретические основы
христианства, прежде всего механизмы передачи абсолютного божественного
знания человеку. По теологической догме, как она была сформулирована
Оригеном и легла в основу схоластики, все доступное человеку божественное
знание представлено в священном писании, причем книги Нового завета
раскрывают смысл Ветхого. В согласии с этими постулатами священное писание
оказывалось основным предметом теологии - только через него человек мог
получить сведения о боге, а авторы священного писания становились
посредниками между богом и людьми, своего рода переводчиками божественной
мудрости на язык человека. Эта система постулатов хорошо согласовывалась с
учением неоплатоников, неопифагорейцев и мистиков об экстазе как о
единственном пути к познанию высших истин. Синтез постулатов Оригена с
экстазом и породил фигуру пророка - фигуру ключевую для христианской теории
познания, без которой священное писание лишается святости, а человек -
контакта с богом в откровении, в котором бог "открывает" пророку знание для
передачи его людям.
Естественно, что реформация затрагивала и эту фигуру посредника,
особенно реформация философская. В работах XVI-XVIII вв. проблема пророка,
источника знания, механизма приобретения нового знания, - одна из
центральных. Именно с этим временем связана та обойма благородных терминов
вроде экстаза, интуиции, вдохновения, творческих снов, озарений и т.п.,
которая широко используется при описании творчества и по сей день. Все это
реликты и осколки действительной борьбы за эмансипацию философии и науки, за
их независимость от теологии. Наиболее последовательным и тонким критиком
концепции философии и науки, за их независимость от теологии. Исследуя
пророков одного за другим, обстоятельства откровений и их содержание, он
пришел к выводу: "Отсюда более чем достаточно обнаруживается то, что мы
намеревались показать, именно: что бог приспособляет откровение к пониманию
и мнениям пророков и что пророки могли не знать вещей, которые касаются
чистого умозрения (а не любви к ближнему и житейской практики), и
действительно не знали, и что у них были противоположные мнения. Поэтому
далеко не верно, что от пророков следует заимствовать познание о
естественных и духовных вещах. Итак, мы приходим к заключению, что мы не
обязаны верить пророкам ни в чем, кроме того, что составляет цель и сущность
откровения; в остальном же предоставляется свобода верить как кому угодно"