"Михаил Петров. Пираты Эгейского моря и личность" - читать интересную книгу автора

(30, с. 46).
Но ниспровержение пророков есть вместе с тем и уничтожение христианской
теории познания, заказ на новые источники и механизмы познания. В деизме как
раз и реализуется этот заказ: природу ставят на одну доску со священным
писанием, считая, что, поскольку бог в акте творения обходился без
пророков-посредников, то именно в природе, если она сотворена по слову и
плану, "записана" божественная мудрость. Поэтому задача новой "естественной"
теологии познать бога через природу, то есть "прочитать" природу как самое
священное и полное из всех священных писаний. Соответственно "книга природы"
становится предметом поклонения и религиозного восторга. "Люди, сила которых
столь незначительна, - пишет Гоббс, - заметив такие могучие творения как
небо, земля, видимый мир, столь тонко задуманные движения животных, их
разум, а также чудесную целесообразность в устройстве их органов, не могли
не почувствовать пренебрежения к своему собственному разуму, который не в
состоянии даже подражать всем этим вещам... Собственно говоря, именно этот
эффект называется естественным благочестием и является первой основой всех
религий" (31, с. 251). Эта мысль будет повторена многими философами и
учеными. Кант, например, пишет: "Достойный восхищения порядок, красота и
предусмотрительность, проглядывающие во всем в природе, сами по себе должны
породить веру в мудрого и великого создателя мира" (32, с. 97).
Но в принципе естественного благочестия содержится новый, невыводимый
из "замкнутого тела знания" контекст, в него имплицитно включено
представление об огромности, неисчерпаемости божественного знания, то есть
как источник знания природа предстает лишь частично познанной человеком,
допускающей более полное, а по существу бесконечное познание. Вот здесь и
появляется на сцене принцип богоподобия человека, его сотворенности по
образу и подобию божьему. Богоподобие в деизме толкуется в том смысле, что
человек по своей природе микробог, то есть деисты возвращают человеку-рабу
божьему то, что было отнято у него историей со времен Одиссея: право каждого
на активное использование слова. Этот принцип качественного тождества бога и
человека, отсутствия между ними непроходимой грани постулируется деизмом в
самых решительных и мы бы даже сказали эмоциональных формах. "Мы не должны
отречься от наших чувств и опыта, - пишет Гоббс, - а также от нашего
естественного разума (который является несомненным словом божьим). Ибо все
эти способности бог дал нам, дабы мы пользовались ими до второго пришествия
нашего святого спасителя. Поэтому они не должны быть завернуты в салфетку
слепой веры, а должны быть употреблены для приобретения справедливости, мира
и истинной религии. Ибо хотя в слове божьем есть многое сверх разума, то
есть то, что не может быть ни доказано, ни опровергнуто естественным
разумом, но в нем нет ничего, что противоречило бы разуму. А если имеется
видимость такого противоречия, то виной этого является или наше неумение
толковать слово божье, или наше ошибочное рассуждение" (31, т. 2., с.
379-380).
Таким образом, перед человеком-микробогом поставлена природа -
божественное творение по слову, причем то слово, по которому творили
природу, и то слово, которым владеет человек, - суть одно и то же слово.
Иначе говоря, то, что мы знаем, и то, чего мы пока не знаем, - однородно и в
логическом смысле гомогенно. Используя нашу способность логически мыслить,
владеть словом, мы не встретим помех в приобретении новых знаний.
Нужно сказать, что умонастроения этого рода отнюдь не вчерашний день в