"Михаил Петров. Пираты Эгейского моря и личность" - читать интересную книгу автора

а по требованию их патронов или представителей патронов, то есть
правительственных чиновников, дельцов, предпринимателей и вообще
джентльменов, которые не являются сами учеными, но считают, что они лучше
ученых понимают, как именно должно быть организовано научное исследование...
Отношение патронов, ответственных за нововведение, понятно: они видят, что
сотня рабочих на обувной фабрике может произвести не в сто, а в тысячу раз
больше, чем один сапожник, и что это верно для всего производства от газет
до сосисок" (15, р. 129).
Иными словами, речь идет не о сознательных попытках подавить науку, а о
переносе на творчество норм репродукции, то есть попытках решать проблемы
нестабильности теми методами, которые имеют силу и доказали свою
действенность для стабильных условий - методами платоновского демиурга. И
результат получается соответственный: субъективно безупречные усилия
организовать и упорядочить науку "для ее же пользы" приводят не к повышению,
а к падению производительности научного труда. Статистика показывает, что
стоимость расходов на единицу научного продукта возрастает пропорционально
четвертой степени от числа участников исследования (33, с. 252). Этот
результат можно истолковать и таким способом, что вероятность открытия, если
оно вообще может быть сделано на данном направлении исследований, растет
пропорционально корню четвертой степени от числа участников исследования, то
есть, например, там, где работает один "неорганизованный" ученый, если он,
конечно, на правильном пути, сотня ученых могла бы выполнить работу и
получить соответствующие результаты втрое быстрее.
В таком истолковании понятным становится увлечение громоздкими
организационными формами "манхэттенского" типа: иногда, по случаю войны,
например, выигрыш во времени может оказаться решающим аргументом в научной
политике. Но возникающая в рамках соревнования систем научно-техническая
гонка - не бег на спринтерские дистанции. Здесь нет финишной ленточки,
разорвав которую можно и свалиться с чувством победителя. И тот усиленный
организационный допинг, которому подвергается сегодня наука, может кончиться
весьма плачевно.
По существу наука сегодня работает не тем привычным для нее методом
индивидуального вклада, которым работают, например, в литературе, а методом
"субботника", коллективного, массированного наскока на проблему, где с
неизбежностью появляется репродуктивная связь и соответствующий
"божественный" подход к ее решению, улучшению. Это прекрасно видят крупные
ученые. П.Л. Капица, например, объясняет положение в науке в терминах
"других областей творчества", через театр и кино: "Некогда театр состоял
только из труппы актеров, и режиссер был незаметной фигурой. Теперь же,
особенно с развитием кино, в котором участвуют тысячи и десятки тысяч
актеров, главная роль, определяющая успех постановки, перешла к режиссерам.
При большой коллективной работе режиссер стал теперь необходим также и в
науке. Какие требования мы ставим перед ним? Главное требование то, что его
роль должна быть творческой, а не чисто административной. Он должен понимать
смысл и цель решений научной работы и должен правильно оценивать творческие
возможности исполнителей, распределять роли по талантливости и так
целесообразно расставить силы, чтобы все стороны решаемой проблемы
развивались гармонично" (34, с. 109).
Здесь сразу возникает два вопроса. Первый связан с самой природой
научного творчества, и сформулировать его можно так: существует ли кроме