"Михаил Петров. Пираты Эгейского моря и личность" - читать интересную книгу автора

нового знания, все это давало повод для известной переоценки репродукции
хотя бы уже потому, что именно репродукция при всех ее скверных свойствах
объединяет рабочих и формирует их в политическую силу общества, в рабочий
класс. Но именно повод и только повод, ведь уже Ленин, за сорок лет до
Винера, прекрасно понимал неправомерность и опасность полного отождествления
субъекта и объекта, практики и познания, необходимость "зазора", "люфта",
"неопределенности", в котором могла бы функционировать наука как инструмент
обновления. Ленин пишет: "Исторически условна всякая идеология, но
безусловно то, что всякой научной идеологии (в отличие, например, от
религиозной) соответствует объективная истина, абсолютная природа. Вы
скажете: это различение абсолютной и относительной истины неопределенно. Я
отвечу вам: оно как раз настолько "неопределенно", чтобы помешать
превращению науки в догму в худом смысле этого слова, в нечто мертвое,
застывшее, закостенелое" (39, т. 14, с. 123). Тот же ход мысли и по поводу
практики: "Критерий практики никогда не может по самой сути дела подтвердить
или опровергнуть полностью какого бы то ни было человеческого представления.
Этот критерий тоже настолько "неопределен", чтобы не позволять знаниям
человека превратиться в "абсолют", и в то же время настолько определенен,
чтобы вести беспощадную борьбу со всеми разновидностями идеализма и
агностицизма" (39, т. 14, с. 130).
Сегодня кибернетика доказала, что эти опасности отнюдь не мнимые.
Отождествление субъекта и объекта есть потеря и человека ради должности и
науки ради установившегося порядка. Попытка стабилизировать
практикурепродукцию "материалистическим" путем возвращает нас в стабильный
мир демиурга Платона и бога христиан. В этих условиях предельной ясности
становится уже как-то и не совсем удобно читать, когда философы, прекрасно,
по всему, понимающие суть дела, все же с предельной осторожностью
анализируют деятельность. А.Н.Леонтьев, например, так решает эту проблему:
"Деятельность человека - как внешняя, так и внутренняя, умственная, -
отвечает его потребностям; она мотивирована и имеет свою аффективную
регуляцию, выражающую ее пристрастность. Словом, это деятельность
утверждающего свою жизнь субъекта. Анализ позволяет выделить в ней ее
главные "единицы". Прежде всего это образующие ее действия, то есть
процессы, подчиненные сознаваемой цели. Другая единица деятельности -
способы выполнения действия, зависящие от его условий; мы называем их
"операциями"... Операция происходит из действия. Действие, входя в состав
другого, более сложного действия, утрачивает свою цель и свою мотивацию.
Теперь оно отвечает только условиям достижения цели. (Сущность Аристотеля
переходит в полную причину Гоббса. - М.П.). Происходит его "технизация":
действие превращается в операцию. Можно сказать, что формирование операций
есть история умирания живого человеческого действия (мы бы добавили: "в
навыке". - М.П.)... Таким образом, любая машина является исполнителем тех
операций, которые прежде сформировались в деятельности человека и
"технизировались" его мозгом благодаря формированию специальных устойчивых
констелляций (самолет тоже? - М.П.)... Главное состоит в том, что то
содержание человеческой деятельности, которое может быть формализовано,
способно экстериоризоваться, "отслаиваться" от нее и выполняться машинами. А
это значит, что соответствующие церебральные процессы могут превращаться в
экстрацеребральные, выполняемые машинами. Так, если еще недавно работа
токаря требовала, чтобы его мозг осуществлял тончайшие сенсомоторные