"Михаил Петров. Пираты Эгейского моря и личность" - читать интересную книгу автора

решительно отвергает идею единого, по этапам и стадиям расписанного
исторического процесса простым указанием на то, что все цивилизации
современны, но не все связаны с Грецией: "Современные китайцы или индийцы,
да и арабы, несомненно, считают свою цивилизацию "современной", и они в этом
правы, но вряд ли они согласятся, что их цивилизации выросли из эллинских
источников" (Письма русских путешественников. - Новый мир, 1968, № 6, с.
260). Но там, где заходит речь об истории вообще, о философии исторического
развития, он все же с сочувствием и пониманием цитирует явно экклесиастовы
идеи CJI. Утченко, его постулат преемственной связи времени: "Ничто в
истории не исчезает бесследно", а равно и распространение этого постулата на
будущее: "Настоящее входит в будущее"( там же, с. 261).
Впервые эту "связь времен", историческую преемственность сформулировал
как "принцип непрерывности" Лейбниц: "Все во вселенной находится в такой
связи, что настоящее всегда скрывает в своих недрах будущее, и всякое данное
состояние объяснимо естественным образом только из непосредственно
предшествовавшего ему" (17, S. 77). Именно такое понимание непрерывности
легло в основу анализа бесконечно малых, дифференциального и интегрального
исчислений, а с ними и в основу наших представлений о закономерном развитии
вообще. При этом непрерывность снимается в моменте, а определенность
момента - в векторе. Такая "математическая история" прекрасно укладывается в
закон, любое состояние любой системы становится функцией от времени, а само
"настоящее" - простой и чисто условной отметкой на шкале времени, которая
ничем, кроме порядкового номера, не отличается от любой другой отметки. В
отметке настоящего не возникает выбора, он снят в законе. Закон развития и
есть закон снятого выбора.
Когда такую схему развития переносят на реальную историю, все идет
прекрасно до настоящего момента. В прошлом выбор снят, и если процесс
достаточно документирован, анализ прошлого дает в принципе какой-то закон
"для прошлого", поскольку, во-первых, преемственность действительно имеет
место, то есть изменяться как целостность может только определенная
целостность, а вовторых, в любой момент прошлого выбор тем или иным способом
был снят: определенная целостность изменилась в другую определенную
целостность. Но значит ли это, что закон, который всегда можно
сформулировать для прошлого, может экстраполироваться и на будущее? Многим
кажется, что может. В XIX в. так казалось большинству, и только одиночки,
вроде А.И. Герцена, позволяли себе подшучивать над этой уверенностью:
"Прогресс человечества, - писал Герцен, - тогда был известен как высочайший
маршрут инкогнито - в этап, на станциях готовили лошадей" (41, т. XVI, с.
163).
Сегодня даже самые отчаянные кибернетики понимают принципиальную
разницу между стабильностью-гомеостазисом и нестабильностью-движением.
Гомеостазис или инерция есть регулирование в нулях, и гомеостазисная
деятельность, если она и возникает, то совершается по отрицательной обратной
связи как оборонительная реакция на "шум", то есть на любые отклонения от
нулей, какими бы причинами эти отклонения не вызывались. А движение,
трансформация определенности, нестабильность - нечто уже совсем иное:
регулирование самих нулей гомеостазиса, смещение их по времени. Здесь нужно
чтото второе: закон, программа, код, способные менять нули регулирования,
распределение и смысл шумов, то есть нужен кто-то или что-то, способное
снять выбор. Грубо говоря, нужен кибернетик, который определил бы системе