"Михаил Петров. Пираты Эгейского моря и личность" - читать интересную книгу автора

закон, как движение нулей регулирования по времени, и дал бы системе
автоматически действующие механизмы, способные реализовать этот закон.
В репродукции в общем-то так и происходит: относительно любой ее
составляющей мы в принципе может указать кибернетика и соответствующие
механизмы. Даже там, где многовековая стабильность стирает имена
кибернетиков из памяти людей, мы все равно интуитивно уверены в их наличии
(кто придумал колесо?), и корни такой уверенности как раз и питают олимпы -
резервации великих кибернетиков прошлого. Но все крайне усложняется, как
только мы, оставляя закон развития, без которого нам сложно жить на свете,
пытаемся в то же время освободиться от фигуры кибернетика, творца этого
закона, пытаемся заменить разумного и мыслящего кибернетика действием
безличных сил. В теории эволюции, например, эта определяющая фигура
разорвана на две противостоящие и автономные силы: на индивидуальную
изменчивость и условия среды. Индивидуальная изменчивость (мутационная
активность) создает выбор, то есть порождает разнообразие установок нулей
регулирования, а условия среды снимают выбор, автоматически отдавая
предпочтение тем установкам, которые для растений или животных данного вида
"оптимальны". Слепо и независимо друг от друга эти силы сообща выполняют
труд кибернетика по определению, выбор наилучшего.
Наши земные кибернетики освоили эту оппозиционную схему "разорванного
кибернетика", она реализована в так называемых "самообучающихся автоматах".
Здесь кибернетик задает нули регулирования не жестко и однозначно, а в
некотором диапазоне значений, в спектре, то есть вводит ограниченную
неопределенность, в рамках которой должны, по его убеждению, располагаться
оптимальные нули регулирования. Делается это в надежде на то, что
оптимальность будет поймана в вилку, и если такой системе заданы критерии
выбора на оптимальность, а в репродукции они всегда лежат в пределах, а не
за пределами достаточной узкой полосы отклонений-допусков, то такой автомат
в бесконечной серии повторов будет сужать вилку, сам установит нули
регулирования, выберет производно от свойств объекта регулирования и
утвердит из некоторого множества возможных программ, предзаданных
кибернетиком в экстремумах диапазона-спектра, наилучшую программу.
Кибернетики очень гордятся этим своим успехом, хотя гордиться в
общем-то нечем. Самообучающийся автомат стоит к обыкновенному примерно в той
же позиции, в какой машина, построенная с двадцатикратным запасом прочности,
стоит к идентичной по функции машине, построенной с минимальным запасом
прочности. Диапазонспектр возможных значений оптимальных нулей регулирования
появляется не от хорошей жизни, а от того, что кибернетик не знает
оптимальных нулевых значений, то есть здесь перед нами такой же налог на
незнание, как и "запас прочности" в инженерном деле. Это примерно тот же ход
мысли, который заставил бы сомневающегося навесить на телегу десяток колес в
надежде, что в зависимости от свойств дороги правда себя покажет, телега
"сама выберет" оптимальный способ передвижения. Существенным недостатком
такой кибернетической "хитрости разума" является то, что в случае с телегой
лишние колеса по данным наблюдения можно снять как бесполезные украшения,
тогда как изъять из самообучающегося автомата информационный избыток,
определить, что в нем работает, а что висит десятым колесом, - вещь
практически невозможная. Так что гордиться "самообучающимися автоматами" как
какой-то новой ступенью в развитии кибернетики вряд ли имеет смысл, и тем
самым более не имеет смысла возводить собственную слабость, невозможность