"Михаил Петров. Пираты Эгейского моря и личность" - читать интересную книгу автора

Но как-то все эти диспуты с годами заглохли и прекратили свое существование,
а вопрос не был решен. Так лучше, вроде бы его и нет" (там же, с. 132).
Иными словами, институт погиб, а функция духовного воспитания, которой
наряду с множеством других занималась церковь, осталась.
Вряд ли можно сказать, что эта функция и то свойство человеческой
психики, которое она использует, оказались беспризорными. "Поп в голове"
работал, и культ личности - один из ответов на вопрос: "Чем заменить
религию?". И прав совершенно Ильенков, когда он богоискательство и
богостроительство выделяет как самостоятельную фетишистскую тенденцию,
проявляющуюся во многих формах и, в частности, "в форме поистине религиозной
веры в магическую силу бумаг, в творческую мощь циркуляров, в непостижимую
мудрость канцелярий" (там же, с. 41).
Созданные в процессе абстракции свойства человека и поставленные над
человеком "тенью его собственной тени" продукты богоискательства и
богостроительства не могут, естественно, не вызывать самых определенных
чувств: "Обломками таких идолов усеян весь путь человечества. Вначале это
были примитивно-антропоморфные изображения бородатых отцов - благодетелей
рода человеческого, вроде Зевса, Ягве, или Вотана, потом, с прогрессом
просвещения, стали поклоняться божественному Логосу, Абсолютному Понятию и
не менее абсолютному Государству. Претендовали на вакантное место божества и
еще менее симпатичные объекты и субъекты. И пора бы уж, кажется, понять, что
ничего хорошего из обожествления чего бы то и кого бы то ни было для людей
не происходит. Так нет же. Нет бога? Вот как. Так давайте его скорее искать.
Давайте его строить. Конструировать. Моделировать" (там же, с. 41).
И все же, в чем-то здесь постоянно ощущаешь "типичное не то". В том,
видимо, что с религией Ильенков обращается как с пустым мечтанием,
заблуждением от слабости и глупости, отказывается видеть в религии одну из
возможных, а на определенных исторических этапах и необходимых реализаций
целостности; а именно функций социальной целостности "для человека". Иными
словами, за религиозным оформлением функции, важной и для человека и для
любой социальности, Ильенков не видит самой функции, которая может быть
реализована и в других формах сопричастия к человеческому вроде антпийской
Алисы или чешского Швейка. А раз теряется функция духовного и нравственного
ориентирования, то теряется с нею и одна из сложнейших задач современности:
завершение дела реформации, которое после Лютера, Канта, Фейербаха
оставлено, собственно, в полупродукте: "поп в голове". Что "поп в голове" -
вещь в наши времена архаичная, доказывалось уже выше: в нестабильном мире ни
христианскому богу стабильности, ни его полномочному представителю в голове
нечего делать. Но сам этот постулат показывался и доказывался нами не от
исчезновения соответствующей функции по ответственному определению мира, а
от недостаточности и бесполезности авторитетной реализации этой функции, то
есть и бог и поп уходят из головы не по сокращению штатов, не за отсутствием
дел - дел как раз очень много, - а по служебному несоответствию, по
неспособности справиться с задачами, на которые они не были рассчитаны. И
вопрос о претендентах на вакантное место в голове - вопрос отнюдь не
праздный, его вряд ли можно закрыть генерализацией ильенковского типа:
"ничего хорошего из обожествления чего бы то и кого бы то ни было для людей
не происходит" (там же).
Такие закрывающие генерализации опасны прежде всего потому, что они
уводят проблему из поля зрения и тем самым открывают простор для