"Горан Петрович. Книга с местом для свиданий" - читать интересную книгу автора

где-то настойчиво торчат колючки кизила. Это была виноградная лоза, в
переплетениях которой девушка тут же заметила и роскошные названия на
английском и других иностранных языках; в отдельной застекленной вертикали
полок находились книги, похожие на экзотические, заморские растения,
требующие особого ухода и определенных климатических условий. Для того чтобы
добраться до самых верхних рядов книг, имелись передвижные лестницы, похожие
на те, что применяют для обрезки или прививания фруктовых деревьев, так что
разрезание новых книг казалось Елене делом, предпринимаемым для достижения
похожего результата.
Кроме того, впечатление оранжереи усиливалось и за счет неожиданно
скромной меблировки, в сущности, здесь были только плетеные кресла с
высокими спинками и подлокотниками. Всего лишь четыре садовых кресла,
небрежно стоявшие вокруг торшера с пергаментным абажуром и легкого овального
столика с резными ножками, похоже от совершенно другого гарнитура. Размеры
столика вполне позволяли, в зависимости от времени года, поставить вазу с
всегда свежим букетом мимозы, сирени, роз или тех самых ярко-оранжевых
осенних цветов; подать чай; положить очки или книгу, которую в данный момент
читали. На единственной не занятой полками части стены над невысокой печью,
облицованной изразцами зеленоватого оттенка, висели часы с гирями в виде
шишек и с такими ленивыми стрелками, что требовалось немало времени, чтобы
понять, работают ли они вообще.
Но и тогда, в тот день, и позже, на протяжении месяцев пребывания в
доме старой дамы, девушка воспринимала библиотеку как сад прежде всего из-за
самой Наталии Димитриевич. Эта весьма пожилая, но прекрасно сохранившаяся
дама, заходя сюда, вытирала ноги о коврик, лежащий перед дверью. Всегда
нарядно одетая, так, как другие дамы одевались для выхода в гости,
непременно в шляпке и нитяных перчатках. И все это только для того, чтобы
праздно помечтать в загадочной прохладе тысячелистого тенистого дерева. Или
же терпеливо ухаживать за клумбами и кронами; грустить перед опустевшим
местом, словно возле срезанной ветки; находить общий язык с каждым новичком;
перебирать и выставлять на солнце древние, хранящиеся в глубинах полок
издания; заботливо защищать хрупкие листья от болезни распада; пригнув
голову, прислушиваться, не раздастся ли откуда-нибудь шуршание книгоедов,
этой зловещей разновидности моли, бумажных вшей, жучков или какого-либо
другого вредителя; поглаживать ладонью позолоченные корешки и обложки,
глубокое узорное тиснение, крошечные поры гравюр и паутинки виньеток,
переплеты всех видов - и из простого шершавого картона с застрявшими в нем
деревянными занозами, и из обычной американской холстины, и из розоватого
шелка, и из зрелого бордового плюша, и даже романтические обложки из
накрахмаленного поентлеса, и, наконец, по-царски роскошные переплеты из
красного сафьяна.
И даже их сегодняшний разговор начался в соответствии с Елениным
восприятием пространства этой комнаты.
- Здесь коренится ствол моей жизни... - старая дама сделала
неопределенное движение рукой.
- К сожалению, никуда дальше он не разветвился, годы и годы я провела в
одиночестве, - добавила она и вздохнула.


6