"Юрий Петухов. Охота на президентов или Жизнь № 8" - читать интересную книгу автора

в любого прохожего-перехожего, охраняли мордатых золотозубых хозяев... за
что те им бросали время от времени кости и объедки со своего стола.
На остановке под лавочкой лежала пьяная русская бабенка лет тридцати,
опухшая и слюнявая. Раньше, при старой власти, да и при беспокойном старике
Охуельцине бабы не валялись под лавками. Они стали валяться при реформаторе
Перепутине...
Я нагнулся, вгляделся в лицо бабенке, надеясь узнать в нем жену или
одну из дочек нашего великого реформатора... Нет, те были где-то в другом
месте... Такова суть реформ: ведь даже если все русские бабенки будут
валяться пьяными по дорогам, перепутинские всегда будут в другом месте...
где? не знаю... может, в своих замках на Рей-не... а может, в Грановитой
палате или на показе мод в Париже... или на ранчо в Техасе... только не под
лавкой.
Почему?
Потому!
Потому что реформаторы не ставят свои опыты на себе, на своих
супружницах и дочурках. Подопытного материала и без них хватает.
Оле-оле-алилуйя-а!
Я раньше читал, что вурдалаков отстреливают серебряными пулями. Однако!
Всю жизнь едят с серебра... мало! не наедаются! и мочить их надо серебром! в
серебряных туалетах! на золотых унитазах!
Кеша так и не попал в ту ночь на скайдеку Сирс-тауэра. Хотя в
занюханный чикагский аэропорт мы прилетели вместе.
Жирный боров на контроле долго вертел его паспорт. Бледнел, зеленел,
трясся. Потом вызвал двоих не менее жирных мордоворотов на подмогу. Ткнул в
Кешу пальцем-сарделькой. И сказал:
- Это не Булигин! Это Япончик!
- Япончик сидит в тюрьме, - поправил его один из мордоворотов и злобно
уставился на Кешу.
- Значит, сбежал!
Меня всегда поражали чудовищная тучность этих за-океанцев и еще более
чудовищная тупость. Не все штатники были полуторацентнеровыми бегемотами. Но
все были невероятно безмозглыми болванами. За исключением русских эмигрантов
и россиянских евреев, которые здесь кичились, что они-то и есть настоящие
русские (и это сущая правда! даю голову на отсечение!)
Япончик, этот благородный разбойник, русский Робин Гуд, сидел в
задрипанной американской тюрьме, только потому что был аристократом духа и
праведником. Шустрые прохвосты-"перестройщики" обобрали вчистую
пол-Россиянии и умотали в Штаты. Япончик на свой страх и риск, как Дон-Кихот
Ламанчский, поехал за ними, чтобы вернуть уворованное и просто восстановить
справедливость. Справедливость восстанавливают праведники. Япончик, как и
Кеша, был праведником. Почти святым. Он жил по Божьим заповедям, и потому
был в законе. Но администрация и судьи Заокеании предпочитали дружить не со
святыми авторитетами и благородными аристократами духа, а со всякой шпаной,
с фраерней залетной, которая прибывала из разграбленной Россиянии с
пароходами и самолетами баксов. И Япончика посадили.
Вся Россия вздрогнула от ужаса, покрылась смертным потом. Беспощадная
расправа друзей-заокеанцев над ее национальным героем стала последним
гвоздем в крышку угрюмого русского гроба. На следующее утро Россия
проснулась Россиянией.